Девочка мрачно посмотрела на корону своими серыми глазами. Корона была выкована из пламени звезды – метеорита – и поблёскивала в слабом свете тронного зала.

– Я очень рада, – с чувством произнесла девочка. Ей не верилось, что такая тяжёлая вещь однажды придётся впору её брату. Его детская головка пока ещё была покрыта нежным пушком. Ей было его жаль. В конце концов, как можно оседлать единорога и раствориться в рассвете, когда тебя пригибает к земле что-то настолько тяжёлое, как эта корона? Поскольку она была просто принцессой, а не наследницей, ей приходилось носить только серебряную диадему, да и то лишь когда они с папой выезжали из замка верхом.

Женщина рассмеялась. От улыбки вокруг её глаз побежали лучики морщинок.

– Кто-то думает о езде на единорогах?

Девочка смущённо опустила голову. Ей было неловко, но в то же время она радовалась, что мама её поняла. Королева Элейна всегда всё понимала. Вот почему большинство жителей королевства знали её как Элейну Отзывчивую.

– Идём, Эстелл, – сказала мама, подавая ей руку. – Давай проверим садовый пруд! Посмотрим, не обижают ли лебеди бедных гусят.

Принцесса Эстелл засунула руку в карман и вытащила из него кусочек клюквенного печенья, который она припасла от завтрака. Хотя это и было её любимое угощение, она волновалась за выводок гусят, которые вылупились этим летом чуть позже обычного.

– Великие умы мыслят одинаково, – произнесла королева Элейна, запуская руку в карман и доставая из него точно такое же печенье. Эстелл широко улыбнулась матери, и в то же мгновение протрубил рог с городской стены. Очень странно. Обычно рог звучал, если стражники завидели на дороге отца, возвращающегося во дворец. Но Эстелл видела отца этим утром. Он сидел, согнувшись над кипой бумаг, в своём кабинете. А значит, рог не отдавал приветствие; он предупреждает их о…

– На нас напали! – выдохнула мать. В коридоре послышались шаги. Мать схватила её за руку, выронив печенье на пол. – Нам нужно спешить, – сказала она, увлекая её за собой к двери. – Кователи уже здесь.

– Моё печенье! – закапризничала Эстелл.

– Боюсь, мы всё равно не сможем навестить сегодня гусят, – сказала ей мама. – Ты должна быть очень храброй, мой камушек. – Слёзы предательски защипали глаза Эстелл, но она не издала ни звука. Как только они покинули тронный зал, она опустила взгляд. Корона, которую она держала под мышкой, моргнула ей в свете факела. Каждый из её четырёх зубцов был украшен слезами луны. Они сверкали подобно звёздам тёмной, чёрной ночью.

* * *

Что-то яркое засверкало в глазах Клэр:

– Элейна, просыпайся!

Клэр открыла глаза и увидела, что Лирика склонилась над ней и тянет её за руку. Историум, казалось, опустел. Осталось всего несколько танцоров, решивших выложиться на последней тренировке по полной. Клэр не заметила, как уснула. Должно быть, она проспала не меньше нескольких часов, раз все успели разойтись. Последнее, что она помнила, – как картинка плавно распускается из-под кончика её карандаша вместе с историей… или, быть может, это был сон?

Клэр легонько встряхнула кистями (они немного затекли, пока она на них спала) и сняла с лица прилипший к нему набросок. Несмотря на то что карандаш слегка размазался, сюжет картинки по-прежнему был понятен. Она нарисовала принцессу с королевой, стоявших в незнакомом ей тронном зале. Они обе были повёрнуты к смотрящему спиной, но корону было видно полностью. Набросок был грубым, но она рассмотрела четыре небольших символа на каждом из четырёх зубцов короны под вставками из слёз луны: молот, дубовый лист, узел любви и самоцвет.

Клэр внимательно разглядывала рисунок. Иногда сюжеты сами просились из её головы на бумагу. И всякий раз это немного напоминало какое-то чудесное таинство. Карандаш в такие моменты будто начинал управлять её пальцами. Клэр перевела взгляд на край листа, где она нарисовала рамку из гусей. Она проследила за их полётом до угла страницы и остановилась.

Учительница, которая вела у них рисование в четвёртом классе, придавала большое значение Авторской Подписи на каждом их рисунке. Она так и произносила эти два слова – с заглавной «А» и заглавной «П». Клэр обычно подписывала свои творения разборчивыми печатными буквами: «К. Мартинсон». Но в этот раз она оставила на рисунке что-то, что скорее походило на каракулю, хотя она и смогла различить заглавную букву «Э», дополненную завитушками.

Клэр задумалась: она написала «Э» вместо своего фальшивого имени Элейна или вместо Эстелл? Она покачала головой – какая разница? Она позволила своему воображению унести её слишком далеко.

– Лирика, ты её нашла? О, вот ты где! – Донёсся до неё голос Клео сверху, и Клэр поспешила смять набросок и сунуть его в карман. Она не хотела, чтобы Клео или кто-нибудь из Роялистов-прядильщиков видел, что она нарисовала корону. Нельзя, чтобы они начали догадываться о том, что она задумала.

– И-извини, – пробормотала Клэр. – Я не спала целую…

– Пустяки, – перебила её Клео. – Вам с Лирикой пора домой.

– Постой, – сказала Лирика, нахмурившись. – Разве ты не с нами? Ты обещала, что повторишь со мной шаги!

– Извини, Эл, – сказала Клео, и её глаза задержались на Клэр всего на секунду. По телу Клэр начало растекаться беспокойство. – Обещаю, что помогу тебе, когда освобожусь, но у меня появились кое-какие дела.

Лирика скрестила руки на груди, и у неё сверкнули глаза.

– Какие дела могут быть важнее обещания?

– Мы только что получили сообщение, написанное рукой королевы, – ответила Клео, подавая руку Клэр, чтобы помочь ей подняться. Вставая на ноги, Клэр почувствовала, как в её ладонь просунули что-то шероховатое. Записка. Клэр сжала её в кулаке, а Клео продолжила: – Её королевское величество просят сопроводить алмазное дерево-витрину с помещённым в неё зубцом в Замок на вершине холма. – Теперь Клео смотрела прямо на Клэр. – Принц Терний прибудет сюда на рассвете.

Ужин этим вечером был скромным: острый сыр с виноградом и ароматным яблочным пирогом, – но Клэр к нему едва притронулась. Хотя от записки Клео и остался теперь только пепел в печи Плетёнок, казалось, она успела прожечь дыру в желудке Клэр.

Клэр предстояло покинуть дом Плетёнок с первыми колоколами. А со вторыми колоколами – быть на Ткацком мосту, где Клео будет ждать её с лодкой, которую она раздобыла, чтобы увести Клэр подальше от ярко-голубых глаз Терния. И зубца – узла любви… Если она не найдёт способа достать его в считаные часы.

Взрослые постоянно сетуют на время, но Клэр до этого момента считала, что у неё его навалом. Длинные занятия и ещё более длинные перерывы тянулись, казалось, целые дни, а скучные летние вечера за прополкой в саду – целую вечность. Но сейчас… Клэр отдала бы за эти долгие мгновения всё что угодно. В Ардене она чувствовала, как время ускользает от неё. Мчится вперёд без оглядки, словно река, которая вот-вот обрушится вниз водопадом.