— Девочка! Дина, у тебя девочка…

На один миг голубые глаза стали осмысленными. А потом помутнели… из влагалища Дины хлынул поток ярко-алой крови, выскользнуло что-то темное… Калерия вскрикнула, заметалась, ища хоть что-то… но и сама видела — это смерть. Не остановить, не удержать…

Она не врач.

Был бы здесь медик, регенератор, да хоть кто! Так нет же…

Калерия не знала, как обращаться с биолабораторией. А Эрасмиус почему-то не оставил инструкций.

Оставалось только смотреть, как подруга уходит… Но все было кончено за какие-то секунды.

Дина дернулась последний раз и замерла в луже алой крови.

Калерия всхлипнула.

Больно, боги, как же больно и как жалко несчастную девчонку, погибшую на пороге свободы.

Калерия не знала, что Дина умерла бы в любом случае. Опыты Эрасмиуса Гризмера не были рассчитаны на хрупкое человеческое тело. За эти девять месяцев организм Иридины износился настолько, что состояние ее внутренних органов соответствовало состоянию внутренних органов стопятидесятилетней женщины. И даже старше.

Ничего этого Калерия не знала. Она просто плакала, держа на руках младенца.

Опустилась на колени, закрыла голубые глаза подруги… Требовательно запищал ребенок.

И женщина пришла в себя. Слезы — потом!

Перевязать пуповину, перерезать, обтереть ребенка, проверить пальцы на ногах и руках… без патологий?

Но девочка была замечательная. Не слишком крупная, но без внешних дефектов.

Только вот глаза…

Калерия не сразу заметила, а когда увидела, чуть не задохнулась от шока.

У человеческих детей, на какой бы планете они ни появлялись на свет, глаза голубовато-серые, бессмысленные…

У этого ребенка глаза были черные.

Черная радужка, такая черная, что не видно зрачка.

Первым порывом женщины было брезгливо отбросить от себя вот это.Человек ли это вообще? Или?..

Но девочка запищала жадно и требовательно, как котенок, задергала кулачками… и на Калерию вдруг накатила волна нежности.

Да будь эта девочка хоть черт с рогами! Это единственное, что осталось на земле от Дины Видрасё. И Калерия не бросит малышку.

Есть ли тут молоко?..

Рико довольно улыбался.

Да, база была хорошо защищена. Но… кому это поможет, когда крейсер выныривает из гипера в каких-то десяти световых годах от станции и первым же залпом разносит в щепки половину орудий?

Рико уже в гипере шел в полной боевой готовности. И не собирался брать пленных.

Разве что ненадолго.

Надо сказать, солдаты разделяли его мнение. От пиратов страдали все, а паскудина Сарн вообще стоял костью в горле у всех войск, еще и издевался. Так что его базу разносили от всей широкой души. Если бы полковник попросил сдерживаться и брать пленных — его бы просто не поняли.

Рико и не просил.

Он с удовольствием наблюдал, как его крейсера разносят в хлам остатки защиты, как один направляется к базе на поверхности планеты, чтобы высадить десант, как осиным роем снуют истребители, не давая уйти никому из пиратов, как высаживаются на космическую базу Сарна десантники с фрегатов…

Кружили в космосе астероиды и обломки базы.

Главное — чтобы ее не разнесли до потери жизнеспособности. Пока…

Пиратов Рико не жалел, его бы воля — вообще бы десант не высаживал, залил бы все плазмой. Но…

Пленные.

Рико сильно переживал за кхонку.

Как-то она там?

Только бы уцелела.

Получив жесткий отпор, пираты призадумались. Их осталось всего трое. Это не так страшно. Но доктор оказался умелым стрелком. Не сдохни Маки одним из первых, точно бы ему сейчас вломили — оружия доктор, видите ли, в руках не держал… т-трепло!

— Тут мы не пройдем, — наконец высказался Маргарита, прозванный так за любовь к коктейлю и буйность во хмелю.

— А надо.

— Сдохнем раньше.

— И что ты предлагаешь? Вернуться и русским сдаться? Так тоже сдохнем!

— Система вентиляции.

Пираты прищурились. Вентканал действительно был удачной идеей. Но…

— Вы вдвоем отвлекайте этого сукина сына. А я попробую пролезть, — решил Маргарита.

Поскольку он был самым тощим, вопросов не возникло.

Том выстрелил еще пару раз. И крикнул, чтобы заглушить любой шум:

— Эй, док! Сдавайся! Не убьем! Гарантирую!

Ответом ему была тишина.

Аврора молчала. Что-что, а разговаривать с пиратами она не собиралась. Может, еще и с унитазом пообщаться? Пфи!

Главное было продержаться.

Пираты лезли как тараканы на кухню. А зарядов оставалось все меньше и меньше…

Она не знала, что пираты надеялись добраться до доктора и предложить его в качестве выкупа за свою свободу. Ей было плевать на это. За кого бы ни принимали — стреляют-то в нее…

И стреляют достаточно метко. И отойти нельзя.

Хоть бы Лерка догадалась батарею принести.

Но вряд ли.

Аврора ни разу не принимала роды, но подозревала, что это всерьез и надолго.

Очередной выстрел залил коридор плазмой.

Козлы!

Чтоб вас всех Чернобог побрал!!!

Маргарита полз по трубе. Узкой и подозрительно влажной. Но не наплевать ли?

На что способен человек, спасающий свою шкуру? Да на все!

Он бы и в прямую кишку пролез! Не то что в вентиляцию.

Если за дока их оставят в живых — значит, нужно добраться до Эрасмиуса Гризмера.

Преодолев нужное расстояние, Маргарита нашел решетку вентканала и начал осторожно откручивать держащие ее болты. Можно бы и выбить, но поднимется шум. Сразу вылезти не удастся, и док вполне успеет сделать из него жаркое по-вельдски.

Увольте…

Ребята стреляли. Маргарита медленно откручивал болты. Док отстреливался.

С этого места его видно не было. Только дверь лаборатории… закрытую дверь.

Калерия кое-как обтерла ребенка и завернула в какую-то тряпку.

М-да. Найти тут детское питание? Нереально. Тогда что?

Правильно. Отдать подруге оружие и сидеть здесь. Помощи от нее — никакой. Особенно с ребенком на руках. Но бросить здесь младенца?

Калерия поежилась.

Ни за что.

Лаборатория производила такое мерзкое впечатление, что хотелось залить здесь все плазмой к чертовой бабушке! Эти стены, похожие на внутренности громадного животного, розовые шевелящиеся выросты, какие-то щупы, отростки… кое-где капли слизи… бэ-э-э…