Рукам стало горячо от крови, струящейся по израненной коже, и вдруг появился дым и будто бы раздался пронзительный визг миллионов каких-то крошечных существ. Потом шипы исчезли, цветы выползли изо рта и носа, из глаз и ушей, она ощутила резкий толчок в спину и оказалась на свободе, распластавшись на траве, крича и отплевываясь розовыми лепестками.

– Алиса, Алиса, – послышался голос Тесака, и вот она уже в его нежных, успокаивающих объятиях, потом он взял ее на руки и принялся убаюкивать, а она все заходилась в рыданиях, не в силах остановиться.

Она только-только начинала собираться с силами, но в этой схватке истратила все без остатка. Тесак гладил ее по спине, приговаривая:

– Алиса, моя Алиса, ну не плачь. От твоих слез у меня прямо сердце разрывается.

– Х-хочу д-домой, – всхлипнула она.

Во рту стоял солоноватый привкус, отдающий розами.

– Где же дом, моя Алиса? – приговаривал Тесак. – Где дом? Нет у нас с тобой дома.

– Тогда хочу назад, в больницу, – заныла она – Там не было страшно. Никто нас не мучил, не хватал, никуда не тащил.

– Кроме врачей, – напомнил Тесак, – да тех лекарств, какими нас пичкали. Или собственных воспоминаний. Какая уж там безопасность, Алиса. Так, одна видимость. К тому же, больница сгорела. Возвращаться нам некуда. Только вперед, искать выход.

Понимая, что он прав, она разрыдалась еще горше. Им некуда было деваться и негде обрести покой, а тут еще этот лабиринт, куда их отправил какой-то псих.

– Кто з-знает, есть ли отсюда вообще выход? – всхлипнула она. – А если Чеширский и не собирается нас выпускать, так и будем вечно носиться по кругу?

– Об этом нам неизвестно, – согласился Тесак. – Зато я точно знаю одно: ты волшебница, я абсолютно уверен. Как и в том, что я не в своем уме.

– Не сейчас, Тес, – устало отмахнулась она.

У нее не было ни сил, ни настроения спорить с ним.

– Смотри-ка, – взяв за подбородок, он повернул ее голову к кустам.

В одном месте изгороди зияла брешь – обугленный, дымящийся проем вместо роз.

– Это ты их поджег? – удивилась Алиса. – И они меня сразу отпустили?

– Нет, ты, – ответил Тесак. – Вряд ли розы нас теперь потревожат.

С этими словами он встал, держа ее на руках, словно ребенка. Надо же, какой он большой и сильный, она никогда об этом не задумывалась. Она сама ведь довольно высокая, а он держит ее на руках, будто перышко. Он подошел к стене лабиринта, и Алиса, прикрыв глаза, уткнулась носом ему в грудь.

– Нет, ты смотри, – попросил он.

Она чуть-чуть приоткрыла глаза, но, взглянув через узенькие щелочки, тут же вытаращилась от удивления. Розы словно прятались от нее, сворачиваясь в тугие комочки. Любопытство перевесило страх, и Алиса протянула к побегам руку.

Розы скукожились словно от ужаса, издав пронзительный тоненький визг, избегая прикосновения. Они ее боялись.

– Волшебница? – выдохнула она.

– Волшебница, – подтвердил Тесак.

– Может быть, – согласилась она.

Чудесно, если это так, а вообще – ужасно. Она совсем к этому не готова.

– Ну что же, – сказал Тесак и опустил ее на землю. – Идти-то сможешь?

Ноги подкашивались, тошнило, как при морской болезни. Алиса снова прикрыла глаза и на мгновение прильнула к плечу Тесака, глубоко дыша носом. Тяжелый дух роз понемногу рассеялся, живые стены овевал свежий ветерок, разнося приятный тонкий аромат травы.

Они продолжили путь, то и дело осматривая боковые дорожки. Алиса терзалась сомнениями. Сердце бешено колотилось в груди, и, хотя каждая роза по пути шарахалась от них, страх не уходил. Сейчас цветы осторожничали, но никто не знает, как они поведут себя в следующий момент.

У нее даже мелькнула мысль прожечь дорогу к выходу из этого лабиринта. Но такое решение было невозможно по двум причинам. Во-первых, Чеширский мог возмутиться уничтожением своей игрушки. Он им, конечно, не друг, но пока, кажется, и не враг. И нажить такого врага у Алисы не было не малейшего желания.

А во-вторых, было непонятно, как поджечь розы. Пару раз, по словам Тесака, она все-таки умудрилась совершить волшебство, но как это вышло, объяснить не могла. Поэтому боялась, что, если с поджогом кустов ничего не выйдет, розы перестанут ее бояться, и нападут снова.

Они все шли под палящими лучами застывшего в небе солнца, от которого некуда было спрятаться – стены лабиринта совсем не давали тени. Вода, которая оставалась у Тесака в мешке, быстро закончилась, запаса не хватило.

Алиса сняла куртку и повязала ее вокруг талии, сунув нож за ремень, подпоясывавший штаны. Тесак последовал ее примеру, и теперь Алиса поняла, как он умудрялся незаметно держать под рукой столько оружия.

Его туго опоясывало что-то вроде портупеи – множеством кармашков она напомнила Алисе сбрую на запряженных в повозки мулах. На поясе, прямо под рукой, так что бы его можно было выхватить в любой момент висел топор, выше него уместились ножи, большой и поменьше, и тот самый пистолет, от которого хоть ненадолго увяла ухмылка Чеширского. Под ремнями на рубашке проступили серые полосы пота.

У Алисы взмокли лицо, шея и грудь, хотя горло пересохло. Лабиринту не было ни конца, ни края, а воды было не видно и не слышно. Вдруг Тесак забормотал:

– Кролики, гусеницы, бабочки, плотники, вырубить под корень всех, как деревья. Эх, как махну топором, вжик – и конец им, полетят как оловянные солдатики. Дженни. Кто такая Дженни? Чеширский думал, я знаю ее. Дженни, Дженни. У нее были серые глаза.

– У тебя тоже серые глаза, – невнятно промычала Алиса, едва ворочая распухшим языком.

– Дженни, – повторил Тесак и схватился за голову.

Алиса видела побелевшие костяшки пальцев, словно он пытался выжать из головы воспоминания.

– Дженни. Чеширский думает, он самый хитрый. Сколько не хитри, а спать-то все равно надо. Ага, когда-нибудь и он заснет.

При этих словах Алиса в тревоге застыла, заметив, как у него из носа хлынула кровь, ручьем стекая по губам и подбородку. Все мысли о жажде и усталости тут же вылетели из головы.

– Тес, – окликнула она и потянула его за руку, чтобы он прекратил сдавливать свою голову. – Тес, перестань.

Он склонил голову набок, не узнавая ее.

– Ты Дженни? Нет, ты не Дженни. Глаза не такие.

– Тесак, – умоляла Алиса, – очнись.

– У нее были серые глаза, – твердил он. – Серые глаза. Ты слишком высокая, не прикидывайся, ты не Дженни.

– Я вовсе не Дженни, – разуверила его она, стараясь сохранять твердость и спокойствие. – Я Алиса.

– Не Дженни, – повторил он, отнимая от головы правую руку, и вдруг в ней сверкнул нож.