– Так что тебе там приснилось?.. Погоди, дрофа еще не прожарилась.

– У меня был не сон, – сказала она с горячностью.

– А что? Видение?

– Сообщение, – пояснила она.

– Кто сообщил?

Она сказала обиженно:

– Я же говорю, он сам! Назвался Осенним Ветром, это, как я поняла, для тебя. Я остановилась на ночь в лесу, та наступила как-то слишком быстро, я не успела… А теперь уже готово?

– Не чуешь по запаху? – спросил он. – Аромат должен стать таким, чтобы ты готова была ухватить тушку, обжигая свои принцесьи лапки.

– Потерплю, – пообещала она мученически, сглотнула голодные слюньки и посмотрела на него преданными глазами. – С тобой я все стерплю!

– Ты была в лесу? – уточнил он с недоверием. – Одна?

– Это было только один раз, – заверила она. – Обычно ночевала в гостиницах или на постоялых дворах. Сидела у костра, прислушивалась, как в темноте воют и шуршат всякие, и вдруг огонь вспыхнул чересчур! В нем увиделось что-то вроде окна, успела рассмотреть богатый зал, хотя не рассматривала. Но это мы всегда замечаем в первую очередь…

Он прервал:

– Не скачи в стороны, как дурной кузнечик!

– Но все закрыло, – сказала она послушно, – лицо мужчины благородного облика. У него шрам на левой брови, раздвоенный подбородок и глубокая печаль в глазах. Он назвался Осенним Ветром, сказал быстро, что мне делать, тут же пламя костра сожрало видение целиком…

Ютланд спросил быстро:

– Он делал это тайком?

– Не знаю, – ответила она жалобно. – Может, магии было мало?.. Или в самом деле от кого-то таился?.. Ничего не поняла… Ют, покорми меня! Умираю с голоду. И пить хочу давно. И лошадка устала, гнала ее весь день, боялась снова не застать…

Он покосился на ее лошадку.

– Да? А что она так перед Алацем кокетничает?

– А чего он на нее внимания не обращает?

– Потому что принц, – ответил Ютланд с усмешкой.

– Всего лишь принц? – спросила она язвительно. – Когда мы мчались к моему дворцу, я решила, что он король всех коней на свете!

– У него отец король, – ответил Ютланд сдержанно, Мелизенда присмирела, ощутив великую грозную тайну, которой коснулась нечаянно. – Даже больше, чем король. Держи крылышко. Не обожгись…

Он протянул ей крупное мясистое крыло, Мелизенда счастливо вспикнула и, ухватив дрожащими лапками горячее мясо, вонзила зубки в сладко пахнущую, блестящую от жира плоть, покрытую тонкой корочкой подрумянившейся кожи.

– Как здорово, – проплямкала она с набитым ртом. – Так давно не ела… Вообще не ела…

– Чего вдруг?

– За тобой гналась, – сказала она сердито. – Ты же как заяц прыгаешь из стороны в сторону!.. Что за дурная привычка совершать героические подвиги? Я думала отыскать тебя за пару дней, а прошло сколько… недели две?.. Или месяц? Ужас какой!

– Ужас, – согласился он. – В этом мире в одиночку не всякий мужчина выживет. А ты как, не представляю.

Она ела быстро-быстро, старательно работая челюстями, быстро глотала, почти не прожевывая, на щеках наконец проступил здоровый нежный румянец, робко начал подниматься к скулам.

– От всего пряталась, – призналась она. – Я же всего боюсь! Такая пугливая, мне всегда страшно! Или ты не заметил, что я женщина?

– Ты? – переспросил он и оглядел ее с головы до ног в безмерном изумлении. – Ты женщина?

– А кто? – спросил она возмущенно. – Кто я?

Он сдвинул плечами.

– Не знаю. Что-то противное и писклявое.

Наблюдал за нею с удовольствием, каждому мужчине приятно смотреть, как подобранный им зверек начинает лопать, это доказывает, что здоров, не издохнет прямо вот так сразу, наконец спросил с некоторым недоверием:

– А как из дворца?

– В ужасе, – призналась она. – Всю трясло, чуть с ума не сошла…

– Вернулась бы.

Она сказала оскорбленно:

– Еще чего! Так бы вообще тебя не нашла. Ты же такой гордец, ни за что не приедешь, хотя знаешь, как отчаянно в тебе нуждаюсь!

– Откуда я такое узнал бы?

Она прошипела, как мелкий злой зверек, даже на мгновение опустила руки с куском мяса:

– Ты такой бесчувственный?.. Когда вез меня в Вантит, я же твердила, что совсем не такая, какой ты меня встретил!.. Женщины становятся другими, когда встречают мужчину, который им предназначен. Я стала такой, какая тебе нужна.

Он охнул, даже отодвинулся, вжавшись спиной в ствол дуба.

– Чего?.. Кто тебе сказал, что мне нужна такая зверюка?

– Я не зверюка!.. – взвизгнула она рассерженно. – Я тихая и покорная!.. И не спорь со мной, ненавижу, когда возражают!.. Мне предначертано вынашивать в чреве твоих детей…

Он выждал, когда она проглотит последний кусок, а то вдруг да удавится, горлышко вон какое тонкое, даже видно, как по нему что двигается.

– Я не верю, – сказал он мрачно, – в предначертанность. Человек свободен, как… не знаю кто! Во всяком случае, ты мне никак не предначертана.

– Предначертана!

– Нет…

Она топнула ногой, хотя сидя это получилось скорее смешно, чем грозно.

– Предначертана! И не спорь, я лучше знаю. Мы, женщины, такое чувствуем, потому что чувствительные, а вы не чувствуете, потому что бесчувственные.

Он помолчал, наблюдая поверх ее головы, как блистающий краешек солнца опускается за темную землю. Мир сразу помрачнел, хотя на небе все еще исполинское зарево, темные тучи с подожженными краями застыли в беге до утра, но на землю пала грозная тень ночи, утихли кузнечики, перестали щебетать птицы, медленно и неторопливо наступает мертвая тишь…

– Поела? – сказал он. – Тебе надо поспать. А то в самом деле выглядишь…

– Что? – спросила она, моментально взъеживаясь. – Я страшная? Некрасивая?.. Не такая?

– Усталая, – ответил он с сочувствием. – Иди сюда. Садись.

Она послушно села рядом на выступ толстого корня. Ютланд укутал в свой плащ, огромный и мохнатый, она сразу ощутила себя в нем уютно, как птенчик под надежным крылышком большой и всемогущей мамы, сладостно вздохнула и вытянула ноги.

– Как же хорошо…

Он посмотрел на нее странно по-отечески, и хотя она частенько чувствовала себя старше и мудрее, но сейчас он старше, заботится о ней, как папа и мама в одном лице. У мужчин это в крови, как у женщин в крови создавать уют и вдохновлять мужчин на подвиги, а потом не пускать их из дому.

– Ты еще не насытилась, – предположил он без уверенности.