На другой день после утреннего купания я пошёл далеко в степь, где виднелась юрта тувинцев, около шатра сидела на камне старуха, а вокруг бегали 3-4-летние раздетые, без головного убора босые ребятишки, чёрные от загара; то, что они бегали босиком, меня удивило больше всего, т.к. трава была вся в колючках; я спросил женщину, где её семья, но она только показала рукой в сторону предгорья (наверное там пасли скот); дети подошли ко мне и я разглядел их давно не мытые тела и «дублёные» чёрные подошвы ног. Становилось очень жарко, я вернулся, освежился в озере и в палатке заснул, а когда проснулся шёл мелкий дождик и пришлось купаться под дождём; теперь из-за дождевых капель рачки спрятались в воде и купаться в тёплой, нагретой солнцем воде было очень приятно; выходить на берег не хотелось, но пришло время ужинать, а утром я вернулся в город и решил сразу возвращаться в Красноярск.

Меня одолевала мысль: попав впервые в эти благословенные края, возможно, никогда не удастся приехать снова, я решил не лететь самолётом из Кызыла, а ехать до Абакана на машине; однако, придя на автостанцию, узнал, что автобус идёт раз в день по утрам, тогда решил попытаться поймать попутную машину; с лёгкой сумкой, в которой было немного еды и питьё, я вышел из города на трассу и шёл, голосуя проезжающим машинам; примерно, через полчаса остановился грузовой МАЗ и шофёр согласился за 10 рублей довезти меня до Абакана; водитель, молодой русский немногословный мужчина с выразительными серыми глазами, подтянутый, спортивный, борец – он действительно был сложен замечательно: широкие могучие плечи, высокая, сильно развитая грудь и руки с рельефными мускулами показывали большую силу; очень внимательно вёл машину по горной дороге; на затяжных подъёмах перевала «Нолёвка» (граница Тувы и Хакасии) мотор ревел, скорость падала, а на спусках наоборот, ему надо быть особенно внимательным быть на виражах; через некоторое время шофёр рассказал об опасном перевале «Полка», когда мы его проезжали; зимой здесь часто сходят лавины, засыпающие снегом дорогу; по пути мы познакомились и разговаривали, в кабине был транзистор, который передавал музыку и известия; прослушав сообщение о положении на границе с Китаем, я сказал, что нам ещё не хватает воевать с китайцами; парень спокойно и мудро заметил: «Ну что ж, винтовку на плечо и пойдём воевать». Было жарко, не помогали открытые окна кабины, меня разморило, стал засыпать, а когда я проснулся, увидел, что мы едем в густом тумане дождевого облака и только в разрывах тумана виден лес; шофёр сказал: мы поднимаемся на высшую точку трассы – Буйбинский перевал, я стал внимательно смотреть на дорогу; на относительно ровной обочине мы остановились, вышли из машины; с вершины перевала открывался вид на горный массив и на «Спящего Саяна» – хранителя здешних мест; шофёр повёл меня к краю пропасти и мы увидели: в самом низу 300-метрового ущелья лежал перевёрнутый разбитый грузовик и поваленные при его падении деревья; «Наверное, заснул за рулём», – сказал парень. Подобные события нередко бывают совершенною неожиданностью; жизнь моя достаточно была полна трудностей и забот, но есть воспоминания, вызывающие у меня чувство благодарности за то, что я жил; одно из них – это воспоминание о том, что я видел во время этой поездки.

Мы ехали дальше, теперь туман почти рассеялся, облака были под нами, переместились в низ ущелья; через полчаса, спустившись с перевала, перед нашими глазами далеко внизу открылась великолепная панорама: огромная зелёная долина, омытая дождём, светилась в лучах яркого солнечного света, а в самом её конце находилось большое село Танзыбей; не доезжая села, машина съехала с дороги на полянку, мы перекусили и шофёр, умаявшийся во время сложного и длительного подъёма через перевал, сказал, что ему надо поспать; я вылез из кабины и пошёл погулять вдоль опушки леса, а когда услышал сигнал, вернулся; мы теперь быстро ехали по ровной асфальтированной дороге; засветло прибыли в Абакан, и я успел улететь в Красноярск последним рейсом.

IX

Предстоял длительный отпуск, я занялся обустройством квартиры – решил прибить к рассохшимся половым доскам большие листы ДВП; Халявкин в ДСК разрешил мне приобрести за наличный расчёт ДВП и заодно половую краску; ползая по полу я стелил и прибивал листы, шпаклевал швы и красил полы валиком – получилось хорошо и красиво; из-за едких паров краски спать было невозможно, и я на это время пожил у Климко в Сорокино, где мог дышать лесным воздухом, отдыхать и пить свежее деревенское молоко. Не помню, когда точно это произошло; я узнал, что мой друг возле подъезда своего дома подвергся нападению пьяного мужика, возможно, из-за какого-то замечания; он пырнул Сергея ножом в живот; я тут же позвонил Саше Рудакову, с которым посетили Сергея; слава Богу, рана была не опасная, и его скоро выписали из больницы.

Однажды я побывал в городском ДК на концерте всемирно известного танцора Махмуда Эсамбаева; заранее купил билет и сидел вблизи сцены в зале, заполненном нарядной публикой. Танцы маэстро покорили всех и особенно второе отделение «Танцы народов мира». Я уже знал, что Эсамбаев сам был и автором, и режиссёром, и постановщиком танцев. Да, такого таланта мир ещё не видел и не скоро увидит; концерт произвёл незабываемое впечатление, его невозможно передать словами.

Дома, когда краска в комнатах высохла, я стал собирать вещи, чтобы лететь в Ростов, затем покрасил прихожую, а ведро с оставшейся краской повесил на дверную ручку изнутри; вышел из квартиры, закрыл дверь на ключ и поехал в аэропорт.

X

В начале августа Галя с детьми во время лагерной пересменки прибыла в Ростов и снова заговорила о том, чтобы переехать из Красноярска; она ещё с весны начала меня потихоньку пилить об этом, доводов не приводила – хочу и всё, там будет лучше. Сначала я не воспринимал всерьёз, шутил: «Ты что, соскучилась по ростовскими вкусными и недорогими помидорами?»; но постепенно всё чаще и чаще она заговаривала о переезде; никакие мои доводы о том, что наконец-то наше семейное материальное положение стало хорошим и даже очень хорошим, и мы теперь можем многое себе позволить: жить не нуждаясь, хорошо растить детей, но все эти доводы на неё не действовали; я не предполагал до самого моего приезда в Ростов, что у неё созрело твёрдое решение уехать из Красноярска; естественно, стал её отговаривать и не спешить с переездом; сказал, что это глупо и неправильно, но наткнулся на полное