школе. Адриенна говорила о своей бывшей лучшей подруге, и она простила этой лучшей подруге все, что произошло после. Келли и Ребекка говорили о ранних годах жизни с Кэмерон и Картером, и я должен был признать, что мне было жаль парня, который потерял свою мать и вложил столько усилий и энергии в уход за ее коматозным телом. Кроме того, было интересно услышать о динамике семьи, которая во многом была похожа на мою, но в то же время очень отличалась. Какая-то часть меня не хотела об этом говорить, хотела просто оставить всё позади и забыть обо всем, что когда-либо происходило. Но часть меня должна была об этом говорить.

Келли рассказала мне об их «братских» отношениях. Ребекка, Мэри и Одри рассказали мне все, что знали о жизни в гареме, о заточении Кэмерон и возвращении Элис в Каса де Картер в последней попытке утолить свою зависимость.

Наш разговор закончился, когда я начал возвращаться к воспоминаниям о том, как Кэмерон застрелилась, о том, как в ее глазах вспыхнула жизнь, когда выстрелил пистолет. К этому присоединилось видение Элис, того, как ее глаза расширились от ужаса, когда метолаборатория вокруг нее взорвалась, превратившись в пламенеющий жар, который сжег кожу с ее плоти и расплавил ее лицо. Эти два ужаса преследовали меня, и в конце концов Адриенне и Саше пришлось оттащить меня назад и заверить, что все будет хорошо. Они вернули мне мозги на место, и немного свежего воздуха сотворили чудеса, очистив мой разум. То же самое и с захватывающим закатом. Но затем настала очередь Саши почувствовать легкую тошноту от мысли об уродстве всего, и настала моя очередь помогать ей.

С опущенными парусами капитан включил двигатель и повел лодку по широкой дуге, пока девушки разбрасывали цветы по нашему следу. После того, как полный круг был завершен, лодка направилась в середину кольца цветов, и мы собрались по правому борту, лицом к заходящему солнцу, которое теперь находилось у кромки воды на далеком горизонте.

Эмбер сказала несколько слов. Адриенна тоже. Когда она вернулась, Адриенна сжала мою руку и посмотрела на меня, спрашивая, хочу ли я что-нибудь сказать. Вообще-то я хотел. Утром я подготовил небольшую речь о встрече с Сереной Грей на моем пороге, сломанной девушке, которая заблудилась, и о том, как эта сломленная девушка спасла мне жизнь, нашла искупление и снова стала Элис Лоутон. Я хотел раньше. Но слова застряли у меня в горле, и в конце я просто пробормотал: «Мне очень жаль».

Адриенна снова сжала мою руку, и Келли подошла, чтобы что-то сказать. Ребекка пошла последней, и она задержалась немного дольше, чем другие, хотя я точно не помню, что она сказала.

Когда Ребекка закончила, солнце было примерно на полпути ниже горизонта. Эмбер и Адриенна оказали честь держать в руках две изготовленные вручную коробки, в которых хранился прах Кэмерон и Элис, соответственно. Они попрощались с друзьями, открыли ящики и высыпали прах девушек.

Саша все время плакала. Адриенна держалась, пока мы не вернулись домой. Но даже она позволила шлюзам протечь, когда мы трое легли в постель.

Удивительно, но я больше не плакал. На следующий день Адриенна пошутила, что за последнюю неделю я, вероятно, плакал больше, чем за предыдущие двадцать два года моей жизни, и мои слезные протоки просто пересохли. Но в тот момент я просто чувствовал себя слишком усталым, чтобы плакать. Мне было грустно, да. Но я избивал себя уже неделю, спрашивая, что я мог бы сделать по-другому, и проглатывая сожаление, которое пришло с осознанием того, что я этого не сделал.

Кэмерон ушла.

Элис ушла.

Их тела наконец-то были упокоены, и ничто из того, что я мог сделать, не могло вернуть их обратно.

Так что у меня оставался единственный выбор — двигаться дальше.

Примечание к части *А это значит, что не смотря на всю историю "Дома на холмах" и всю наркоту - Чада тоже не посадили.

Ну что, как пел Юра Хой - меня сегодня 30 лет... Хороший повод вернуться к переводу после творческого отпуска :)

Книга 5. Глава 33. Обстоятельства. Часть 2

- ВОСКРЕСЕНЬЕ, 14 МАЯ 2006 ГОДА –

"Правая сторона, правая сторона!"

Услышав предупреждение, моя нога двинулась вперед и вправо, когда я обошел экран, установленный Ником. Поскольку меня не отбили, у меня была отличная возможность повернуться и отследить правое плечо Майка, когда он приготовил мяч на трехочковой линии и начал движение для броска. Повернув плечи, я выставил левую руку, насколько мог, на его пути. И я был вознагражден ощущением удара баскетбольного мяча по моему левому запястью, когда он был отклонен за пределы поля, в забор, отделявший двор Фукузаки от их соседей.

"Да! Отличный блок!" Джон Фукузаки, старший сын, приветствовал меня, подняв руку, чтобы дать пять.

Я хлопнул Джона по руке и улыбнулся. Было очень приятно снова встать на ноги, по-настоящему использовать свое тело без ограничений. Спустя неделю после моего маленького «инцидента» я чувствовал себя почти нормально. Я перестал принимать обезболивающие, на которых были написаны предупреждающие надписи, запрещающие работать с тяжелой техникой или водить машину. Моя рана на голове зажила до такой степени, что даже быстрый поворот головы в одну или другую сторону не заставлял меня вздрагивать, когда меня дергали за кожу. И, несмотря на затуманивающее сознание действие моих лекарств, я даже иногда забывал, что у меня есть зашитая рана на голове.

«Эй! Нечестно помогать своему парню, если ты даже не на площадке!» Майк пожаловался в сторону острова барбекю, где Ким, мистер Фукузаки, жена Джона, Мэри, и их сын Самуэль (Иисус) тусовались за приготовлением ужина на гриле.

Ким пожала плечами и ответила: