станет Спасителем. Поэтому будьте внимательны и слушайте как следует, чтобы вы смогли оказаться в рядах этих избранных.

Старик говорит это так, словно сообщает прописную истину, которую повторял тысячу раз. Отворачивается и молча уходит. Худосочный, иссохший, он семенит меленькими шажками.

За дверью оба парня разражаются хохотом.

Как только мальчики возвращаются от стариков, их ставят в караул, принимают у них деньги, привезенные из дома, выдают смешные, разноцветные мундиры. Теперь они будут ежедневно практиковаться в муштре и уроках стрельбы и рукопашного боя. Их единственная обязанность – выполнять приказы человека с «польскими» усами, отвечающего за муштру, а потом вытягиваться во фрунт перед стариком в мундире со знаками различия генерала, время от времени появляющегося при дворе и принимающего парады. На кухне сытно кормят три раза в день, а по вечерам те, кто не в карауле, отправляются в большой зал, где старики ведут занятия. В занятиях принимают участие и юноши, и девушки, так что, разумеется, все охотно стреляют глазами направо и налево. Из лекций Йозеф улавливает лишь отдельные слова, содержание их причудливо, а его ум не приспособлен для размышлений о подобных материях. Он не понимает, следует ли то, что здесь говорят, воспринимать дословно или это какая-то метафора. В лекциях повторяются цитаты из пророка Исаии, а также слово «Малхут» – «Царство». Когда Йозефа назначают – вероятно, по протекции Прекрасной Госпожи, которая иногда приглашает его на чашечку кофе, – в почетный эскорт во время воскресных поездок в Бюргель в костел, он начинает понимать, что слово это означает Господина, которого возят в тщательно занавешенной карете в город. Поддерживаемый рослыми силачами, прикрытый большим капюшоном, он с трудом входит в костел и на некоторое время остается там один. Тогда Йозеф догадывается, что этот Господин – это тот самый Господин, который недавно умер, и получается, что он не умер. Все гвардейцы, одетые в разноцветные мундиры – Йозеф чувствует себя в этой форме циркачом, – должны в этот момент поворачиваться спиной, так что их глазам открываются спокойно текущая река Майн и хрупкие, точно стрекозы, паруса лодок.

Ris 873. kozacy w offenbachu

Иногда у гвардейцев случается выходной. Тогда Йозеф и его друзья отправляются в город, где присоединяются к праздной молодежи, заполонившей городские парки и скверы, и либо флиртуют с кем попало, либо играют на музыкальных инструментах. Толпа живописная, пестрая, разноязыкая. Здесь можно услышать и северный – гамбургский диалект, и южный – чешский и моравский, реже – какие-то неведомые Йозефу восточные языки. Но больше всего польской речи, которую он уже научился понимать. Если молодым людям не удается договориться, они переходят на идиш или французский. Завязываются многочисленные романы; он сам видел, как юный красавец, аккомпанируя себе на гитаре, исполнял под окном возлюбленной какую-то печальную песню.

Вскоре Йозеф завел дружбу с мальчиком из Праги, который, как и он сам, бежал сюда от сурового Марса. Его зовут Моисей, но он велит называть себя Леопольдом. Он не крещен и поначалу продолжает читать свои иудейские молитвы. Потом отказывается от этой привычки. С ним Йозеф проводит большую часть времени, и это хорошо – есть с кем поговорить о все сильнее охватывающем его чувстве нереальности этого города, этой страны, этой великой реки, бесстрастным плоским глазом наблюдающей за их ленивым существованием.

Йозеф, однако, имеет особый статус: как он догадывается, не только из-за того, что является дальним родственником Прекрасной Госпожи, но и благодаря дяде. Несколько раз его приглашают за стол Госпожи и ее братьев. Расспрашивают о семье, Госпожа хорошо знакома с его тетками. Она спрашивает его о часах в бабушкиной гостиной – ходят ли они еще. Йозеф немного смелеет. Рассказывает всякие байки о Брюнне, упоминает купцов, винодельни и кондитерские, но вообще-то таких воспоминаний у него мало – он редко ездил к бабушке. Однажды на глаза Госпожи наворачиваются слезы, и она просит подать ей носовой платок. Ее пес смотрит на Йозефа с нечеловеческим спокойствием, но подозрительно. Однако, оставшись с Госпожой наедине, юноша теряет всякую уверенность в себе. Ему кажется, что от этой женщины исходит особая доброта, смешанная со смутной печалью, так что он возвращается от нее в смятении, обезоруженный.

Моисей-Леопольд настроен гораздо более критически.

– Все это сплошное притворство, – говорит он. – Посмотри, здесь нет ничего настоящего, все как будто пьесу разыгрывают.

Они глядят из окна на карету, которая готовится к отъезду. У лошадей на головах высокие плюмажи. По обе стороны кареты выстроились мальчики в пестрых мундирах, они будут бежать рядом. Моисей прав.

– А эти старики? Ведь они просто смешны, постоянно повторяют одно и то же, а когда пытаешься докопаться до сути, прикрываются какой-то тайной. Эти их «мудрые» гримасы…

Моисей пародирует выражения их лиц и жесты. Прикрывает глаза, поднимает голову и произносит бессмысленные сочетания слов. Йозеф разражается смехом. Да, в нем тоже растет подозрение, что они оказались в огромном, занимающем весь город театре, где каждый играет отведенную ему роль, не зная при этом ни содержания драмы, в которой выступает, ни ее идеи, ни финала. Муштра, скучная и утомительная, напоминает репетицию коллективного танца: они выстраиваются в два ряда, которые затем должны сливаться и расходиться, словно в каком-то контрдансе. Йозефу, в отличие от Моисея, повезло: генерал предложил ему обучаться верховой езде. И это единственный реальный и полезный навык, который Йозеф приобретает в Оффенбахе.

О женщинах, которые мочат ноги

Эве уже давно пришлось согласиться на замужество Ануси Павловской. Однако Ануся, несмотря на то что в Варшаве у нее муж и дети, все равно каждый год приезжает в Оффенбах. Она вышла замуж за родственника – своего двоюродного брата Павловского, так что даже не пришлось менять фамилию. Муж – офицер, часто бывает в разъездах. На этот раз Ануся Павловская приехала со своей дочерью Паулинкой, которая останется с Госпожой на всю одинокую оффенбахскую зиму, к счастью, уже не в замке, который не на что было содержать, а в солидном доме на главной улице. Чернявские купили его на свое имя, чтобы помочь Эве скрыться от кредиторов.

Паулинка отправилась со служанкой в город, а они, старухи, парят ноги. У Эвы опухла и очень болит косточка. Когда Ануся снимает белые чулки, видно, что и она страдает от того же недуга. В теплой воде растворяют целебную соль. Подоткнутые юбки обнажают ноги, у Эвы они все красные от полопавшихся сосудов. На столик рядом ставят кофейник и тарелочку с