Последней сердито хромала Улита. Туфли накаблуках ведьма давно уже несла в руке, и, вынужденная идти босиком, то и делоойкала и ругалась.

– Противнее всего, наверное, занозы, –сочувственно сказала Дафна.

– Не угадала, светлая! От заноз существуютзаговоры.

– А что тогда?

– Противнее всего – наступать на улитку.Во-первых, заговоров нет. Во-вторых, панцирь острый, режет пальцы, и, наконец,внутри она склизкая и противная.

Ведьма задумалась и добавила:

– А вообще тупой каламбур получился: Улитанаступает на улитку. Бррр! Гадость! Походит на разборку между близкимиродственниками.

Три четверти часа спустя Арей остановился наберегу неширокой лесной речушки, которая здесь, в начале своего течения, еще небыла уверена, настоящая ли она река или просто зазнавшийся, разбухший послевесеннего полноводья ручей. Через речушку был перекинут деревянный мост. Тутмного лет назад и остановилось пламя. На том берегу стоял буреломный лес. Там иначинались земли, которые Олаф считал опасными.

С минуту Арей простоял на берегу,прислушиваясь, а затем, не касаясь моста, шагнул в воду и стал переходить ручейвброд. Меф, Дафна и Улита последовали за ним. Вода едва доходила до пояса. Днобыло топким и илистым. Меф ощущал, как ноги проваливаются в раскисшую грязь.Там, где нога увязала, на воде сразу расплывалось мутное пятно.

У противоположного берега дно дало уклон.Мефодий увидел, как Арей провалился по грудь, а затем, оттолкнувшись, прыгнул ввысокий камыш и выполз за берег. Меф без колебаний последовал его примеру.Цепляясь за камыш, он порезал руку острым краем. Выступила кровь. Арей заметилэто и нахмурился.

– Здесь ни одна капля крови не может пролитьсянезамеченной, – сказал он.

Последней, уже после Дафны, на берег выбраласьзапыхавшаяся Улита. Река, журча, уносила вниз по течению расплывшиеся пятнаглины, зализывая, как собака раны, свое взбаламученное дно.

– Меня просто трясет! Ненавижу ходить пешком!Почему мы не можем телепортировать? Ну позязя! – сказала она возмущенно.

Арей красноречиво посмотрел на секретаршу иничего не сказал. С одной стороны, он как будто много позволял ведьме, а сдругой – не любил, когда она слишком уж увлекалась и сокращала дистанцию.Дистанция – главное понятие социального бокса.

– Ну хорошо, нельзя так нельзя. Тогда давайтевызовем Мамая! Пусть найдет какой-нибудь взорвавшийся вертолет... Все-все,молчу! Не надо поедать меня глазками! Да, я уставшая слабонервная женщина и нестоит развивать эту тему!

Теперь они продвигались вперед осторожно. Арейто и дело останавливался и ненадолго замирал. Шевелиться в такие минуты никомубыло нельзя. Тем более странно, что при всем том шли они не по бурелому, адержались тропы.

– Бурелом – самый очевидный путь. Его выбираютте, кому есть, что скрывать. К тому же звуки в нем разносятся дальше. И потомутропа безопаснее, – негромко пояснил Арей.

Вскоре он остановился у дерева, на стволекоторого была схематично вырезана человеческая голова. Точно такая же головапомещалась с другой стороны тропы.

– Здесь, – процедил Арей сквозь зубы.

– Что – здесь?

– Еще одна граница. Не люблю это место. Оновсегда здорово тянет силы. Нечто вроде заглота, да только параллельные миры тутни при чем, – сказал мечник.

Теперь он шел решительно и быстро, уже почтине скрываясь, но и не останавливаясь. Похоже, тут скрыться было уже невозможно.Лес редел.

Неожиданно – причем Меф готов был поклясться,неожиданно даже для Арея – послышался конский топот, и навстречу им по тропепроскакали трое на взмыленных черных конях. Всадники были в плащах, подкоторыми угадывались кольчуги. Лица скрывали маски. Никакого оружия при них Мефне заметил, но оно могло быть и под плащами. Во всяком случае беззащитнымивсадники не выглядели. От их неподвижных грузных фигур и тяжелых коней исходиласкрытая угроза. Она сквозила как холодный ветер в дверную щель.

– Смотри в землю! В землю! – звенящимшепотом приказал Арей.

Арей, а за ним и остальные, отошли на крайтропы, пропуская всадников. «Кто мы для них? Старая ведунья, две ведьмы имертвяк. Мелочь в общем-то», – подумал Меф. Всадники проскакали совсемблизко, едва не сбив их конями. Мефодий увидел мокрые от пота подпруги, клочьяпены на лошадиных губах и блестящие кольца уздечек. Из конских ноздрей на негодушно пахнуло серой. И еще одно бросилось в глаза: крупная, очень бледная рукапоследнего всадника, сжимавшая уздечку.

Взгляд Мефодия, задержавшись на руке, невольноскользнул по ней к плечу и выше. На секунду его глаза встретились с узкимищелками, прорезанными в маске последнего всадника. Словно пар обжег емуроговицу глаза. Меф заморгал, затряс головой, ослепленный, растерянный. Все этодлилось не больше мгновения. Всадник отвернулся. Проскакал.

Арей, склонившись в фальшиво-смиренномпоклоне, дождался, пока опустеет тропа. Меф видел его настороженный взгляд,прикованный к спинам всадников. Даже когда всадники скрылись за поворотом, Арейстоял и слушал.

– Кто это такие? Почему мы не... – началМеф.

Он тер глаза, пытаясь восстановить зрение,пока не понял, что защитная энергетическая аура у его головы почти пробита.Даже не пробита, а прожжена в двух местах (правый и левый глаз) с тойлегкостью, с которой гвоздь, раскаленный над газовой плитой, протыкаетпластмассу.

Меф внезапно очень ясно понял, что если быконь не проскакал, унося всадника, и контакт их глаз продлился бы чуть дольше,он утратил бы зрение, а возможно, и жизнь.

«Глаза и мозг выпиты. Череп изнутри оплавлен», –вспомнил он слова Олафа.

– Говорили тебе: смотри в землю! На силупонадеялся? Ну-ну! Если бы кони не боялись их до такой степени, ты был бы ужемертв, – раздраженно сказал Арей.

– Кто это был?

Арей пожевал губами.

– Беглые стражи из Нижнего Тартара... НаЧумном кладбище есть прямой ход в Тартар. Фактически единственный в этом мире.На короткое время он открылся и кое-кому удалось вырваться. Мои агенты на ЛысойГоре что-то почуяли и пытались их остановить... – процедил он сквозь зубы.

– Но почему мрак заточил своих стражей вТартаре?

– Закон бытия. Тяжелое опускается вниз. Легкоеподнимается наверх. Это те, кто был слишком жесток для Верхнего Тартара.Ненависть подавила у них разум. Они нежелательны даже для Лигула. Слишкомяростны, слишком порочны. Не признают ничьей власти, плохо выполняют приказы,рвут своих с неменьшим удовольствием, чем чужих. Понимаешь?

– Нет.

– Есть такое хорошее качество: самоконтроль.Даже братва опасается явных психопатов и отморозков. Никогда не знаешь, когдаих сорвет с катушек. Для своих они опасны не меньше, чем для чужих. Бойцоваясобака не должна рвать хозяина и не должна без команды ни на кого бросаться.Это железное правило. Если оно нарушается, от собаки избавляются.