Именно такой судьбоносный день был сегодня уЭди. Дворами он вышел на шоссе и сел в троллейбус. Какой у него номер имаршрут, Хаврон заметить не успел. Не исключено, что сработал инстинктавантюризма, который заставляет человека вскакивать в первый же попавшийсятранспорт.

Двери троллейбуса закрылись, и он, как китИону, повлек Эдю в своей гудящей утробе незнамо куда. Эдя мягко подпрыгивал накургузом диванчике, внутри которого ощущались пружины, и размышлял – изспортивного, впрочем, интереса – где в конце концов окажется. Москву он знал,как почти всякий москвич – отдельными мозаичными кусками, выстриженными избольшой карты вселенной, и выброшенный из окружения привычных строений сразуначинал ощущать себя путешественником, впервые попавшим в незнакомый город.

В троллейбусе Эдя был почти один. Какие-тослучайные люди входили и выходили, не оставаясь надолго ни в салоне, ни впамяти. Мимо забрызганных грязью окон ползли бесконечные дома. Примерно черезчас троллейбус неожиданно перестал утробно сотрясаться и разом распахнул вседвери. Выглянув, Хаврон увидел впереди вереницу замерших троллейбусов сопущенными усами. Эдя вышел и, не имея никакой цели, направился мимо длинногодеревянного забора, оклеенного афишами. За забором что-то хронически строилось.Лучи прожекторов скрещивались на подъемном кране. В вечернем воздухе усталымдятлом звучал отбойный молоток.

Когда забор закончился, рядом выпрыгнуланеширокая речка, и Эдя сообразил, что он находится у Яузы, рядом с Библиотекойиностранной литературы. Было уже совсем поздно. Наступил тот час, когдапрохожие становятся осторожны и пугливы, и только отчаянные собачникивыгуливают на куцых островках московской природы своих уставших от мегаполисапсов.

Но сейчас и собачников не было: Яуза точновымерла, и лишь светофоры продолжали упрямо дирижировать воображаемымдвижением. Эдя дошел до круглого мостика, переброшенного через Яузу, и хотелпройти мимо, не переходя реки, как вдруг на перилах моста увидел тонкую фигуру,балансирующую с расставленными руками. Это была девушка в светлом платье. Лицаее Эдя не видел, разглядел лишь щеку и темные волосы. Хаврон понял, что если онсейчас крикнет, то девушка скорее всего сорвется в воду. Девушка тем временемшагнула к самому краю, покачнулась, но, не набравшись решимости, отступила.

Эдя стал осторожно приближаться. Он был ужеметрах в трех и готовился к броску, когда девушка заметила его. Повернулась. Еебледное лицо казалось в темноте смазанным.

– Назад! Прыгну! – крикнула она.

Эдя сделал шаг назад, подошел к перилам изаглянул в воду.

– Ну и зачем? – спросил он.

– Не ваше дело!

Хаврон равнодушно плюнул в реку.

– Ну не мое – так не мое. Я не настаиваю. Ичасто вы здесь купаетесь?

– Купаюсь? – не поняла девушка.

– А что же еще тут можно делать? Прыгать нужнос Крымского моста. Там это капитально и надежно. С этого же мостика на Яузенасмерть можно только простудиться и то при большом везении. Если, конечно, выне участница конкурса на самые длинные сопли.

– Мне не смешно! Я прыгну!

– Да прыгайте, прыгайте! Я разве против?Имейте в виду, я выуживать вас не буду. Сами вылезете вон по той привареннойлесенке. Такси я вам, так и быть, поймаю, но платить за него вы будете сами. Ябеден как таракан, платящий алименты слонихе! – предупредил Эдя.

– Послушайте, вы! Чего вам от меня надо? Шлисебе и идите! У вас что, своих дел нет? – жалобно крикнула девушка.

Эдя заверил ее, что свои дела у него имеются вдостаточном количестве.

– Вот и идите делайте свои дела!

– Хорошо, я согласен. Вы меня слушаете? Япройду мимо, вы меня пропустите, а потом прыгнете. Я слабонервный. Кошмарныесны на тему купания в грязной реке мне ни к чему!

Девушка заколебалась. Эде показалось, чтоособенно ее зацепило слово «сны».

– С какой это стати я должна беречь вашинервы? – спросила она.

– Мои нервы нельзя не беречь. У меня жена ишестеро детей.

– У вас, правда, шестеро детей? –усомнилась девушка.

– Пока нет, но будут. Я сторонник здоровойдемографии, – заверил ее Хаврон.

Девушка сердито замахала руками, сохраняяравновесие.

– Вы что надо мной смеетесь? Я ведь, правда,брошусь! – сказала она плачущим голосом.

– Угу-угу... Да вы уже двадцать минутбросаетесь! Создаете на мосту затор и вообще мешаете перелету пингвинов сЮжного полюса на Северный... Все, я иду! Мне надоело! – решительно заявилЭдя.

Он ощутил, что настал выгодный момент.Насвистывая, Хаврон сделал первый шаг и остановился. Девушка пристально следилаза ним. Он сделал еще шаг, сократил дистанцию до метра, а затем, внезапнобросившись к ней, обхватил девушку за ноги.

Девушка закричала, стала царапаться, однакоЭдя уже осторожно, как цыпленка, стащил ее с перил. Она несколько разрванулась, но вдруг, ослабев, разрыдалась бессильно и тихо. Хаврон смутился.Ему давно не приходилось иметь дело с женскими истериками. Ведьмы, вродеЗуймурзунг, с которыми он часто общался последнее время, истерики устраиваютредко, от них следует ждать буйств и дебошей, – и тогда главный рецептвыживания: держаться подальше, прикрывая голову от летящих предметов.

Все, что Эдя додумался сделать – это прижатьдевушку к себе и тихонько покачивать ее из стороны в сторону. Он смутно помнил,что так делала его мать, когда в десять лет, прыгая с крыши сарая на даче, онсломал себе ногу, и потом сосед на мотоцикле с коляской вез его, описавшегосяот боли, за двадцать километров в райбольницу.

Неизвестно, помогло ли это средство иликакое-то другое, но рыдания постепенно стихли, сменившись непрерывным иканием.Девушка уперлась Хаврону руками в грудь и спокойно попросила:

– Хватит! Отпустите меня!

– Вы уверены, что не будете плеваться,кусаться, лягаться и пугать рыбу в Яузе? – осторожно уточнил Эдя.

– Уверена. Теперь я не брошусь. Это было быслишком комично, – сказала девушка.

Хаврон отпустил ее и, сбежав с мостика,остановил проезжавшую «шестерку». Тем временем девушка, не дожидаясь его,отошла шагов на двадцать. Эде пришлось догонять ее и почти силой затаскивать вмашину.

– Где вы живете?

– А вам зачем?

– Куда вас отвезти? – повторил Хавронустало.

Он уже сожалел, что его занесло на Яузу. Есликому-то хочется утопиться – милости просим. Теперь же, сказав «А»,волей-неволей приходилось говорить «Б». Эдю куда больше прельщала перспективавыбросить эту особу у первого же метро. С другой стороны, совсем не факт, чтоона вообще доберется домой этим вечером. Слишком много в городе способов свестисчеты с жизнью.