что не знал, что делать, и она вызвала врачей и машину, тех самых, которые решили, что тебя надо увезти.

Они были правы, Джесс, и надеюсь, что ты меня простишь. Ты плакала и цеплялась за меня, а потом ухватилась скрюченными пальцами за дверной косяк, брыкалась и кричала, умоляя меня о помощи. Говорила, что поправишься, будешь себя хорошо вести, если только я позволю тебе остаться дома. Со мной и Грейси.

Я хотел бы тебя оставить, правда хотел, но твоя мама была права. Не хочу ее ни в чем винить, потому что она сделала все как надо. Возможно, ты случайно включила одновременно все газовые конфорки, я знаю, у всех бывают нелады с памятью. И когда ты сказала, что хочешь остаться с Грейси, то наверняка имела в виду, что хочешь жить там, где мы жили вместе с ней.

Но было и многое другое, на что я пытался не обращать внимания. Ты не ела, не мылась, совсем ничего не делала. Каждый раз, услышав, как по улице проезжает машина, ты буквально выходила из себя, а иногда смотрела на меня так, будто не знала, кто я. Как будто потерялась в своем мире.

Мне пришлось позвонить твоей маме, Джесс, ведь я люблю тебя больше всех, но мне показалось, что сейчас она тебе нужнее. Я держал тебя за плечи, а ты не могла даже стоять на ногах, сползала вниз по стене на кухне и ложилась на пол, как будто твои кости растаяли. На улице весь день что-то чинили, гремели буром, шум и грохот тебя доконали, и когда я вернулся из кебабной, то нашел тебя на полу. А плита была включена, но, конечно же, случайно.

И тогда я позвонил твоей маме, но не знал, что из этого выйдет. Пожалуйста, поверь. Я не знал, что тебя увезут. Я никогда не прощу себя за то, что позволил тебе так разболеться, – надеюсь, что когда-нибудь ты меня простишь.

И еще надеюсь, что ты наберешься сил и тебе помогут. Я не справился и должен надеяться, что другие справятся лучше. По крайней мере, тебе не позволят навредить себе.

Мне невыносимо думать, что ты одна, тебе страшно и ты думаешь, что меня нет рядом. Я рядом – часами брожу возле больницы, пытаясь выяснить, не пустят ли меня.

Сейчас дела идут неважно: некоторые охранники меня не прогоняют, а другие хотят, чтобы я свалил. Не понимаю, почему меня не пускают, – говорят, что ты сейчас очень больна. Конечно, они знают, что делают, и правила скоро поменяют. Если нет, то я попрошу твою маму поговорить с врачами или взять меня с собой, когда она пойдет к тебе. Надеюсь, это случится скоро – хочу крепко тебя обнять и сказать, что я с тобой. Хочу, чтобы ты знала, детка: я тебя люблю. И всегда буду любить.

Джо xxx

5 июля 2003

Привет, Бэмби!

Как там делишки? Дурацкое ощущение – пишу письма, не зная, получаешь ты их или они отправляются прямиком в мусорную корзину. Но твой мобильник остался дома, а в больницу я дозвониться тебе не могу. Мне отвечают, что пациентам в твоем отделении не положено разговаривать по телефону.

Начинаю думать, что дело не только в твоей болезни. Ненормально, когда не пускают посетителей. Прошло уже несколько недель, и такое ощущение, что мое имя в каком-то черном списке – сколько раз со мной так бывало, а, Джесс? Не уверен, но, может, твои родители велели меня не пускать, они ведь всем заправляют.

Надо было нам сбежать в Гретна-Грин[5], как мы когда-то шутили, и пожениться, тогда бы никто не посмел не пустить меня к тебе. Возможно, я сам навыдумывал всякого, ты же знаешь, со мной бывает – взбредет в голову, что власти против меня.

В любом случае надеюсь, тебе хоть немного лучше, пускают меня к тебе или нет, – главное, чтобы с тобой все было хорошо. Вряд ли в больнице так уж весело, но, наверное, так и должно быть. Я разговаривал с Белиндой – ее маму не раз забирали в психиатрические лечебницы (я правильно написал «психиатрические»? Вряд ли – это ты у нас грамотей, а я зато умею ровно прибивать полки!), а потом выпускали.

Белинда говорит, что хоть снаружи больницы и мрачные, если что-то серьезное – там здорово помогают. Значит, буду надеяться, что и с тобой все будет так же. Что очень скоро тебя выпустят, ты поправишься и мы опять будем вместе.

Я очень по тебе скучаю. Дома без тебя совсем тихо, без тебя и без Грейс. С работой у меня пока не ладится – Билл, хозяин автомастерской, разрешил мне взять несколько выходных после несчастного случая, но теперь нанял другого работника. Похоже, я слишком много времени проводил под окнами твоей больницы! Билл говорит, что примет меня обратно, когда все наладится, а пока что ему нужен более ответственный помощник, а сейчас меня таким не назовешь.

Но ты не тревожься, у меня все нормально, я готовлюсь встречать тебя дома. Покрасил стены в гостиной в тот странный цвет – «утиное яйцо»! Ну не дурацкое ли название для цвета краски?! Очень надеюсь, тебя это подбодрит. Я все как следует отмыл и отчистил и нашел в благотворительном магазине постер к «Титанику» – он напомнил мне о нашем первом свидании.

Мы тогда, наверное, одни во всем мире не видели этот фильм. Знаешь, пожалуй, признаюсь – я смотрел «Титаник» и до нашей встречи. Притворился, что не смотрел, потому что уж очень хотелось оказаться с тобой в темном зале и потихоньку обнять, как будто нечаянно. Как здорово ты тогда выбежала из кинотеатра, раскинув руки, и крикнула: «Джек, я лечу!»

Кажется, это было миллион лет назад, правда? Когда ты вернешься, мы опять посмотрим с тобой «Титаник». Вообразим, что диван – спасательная шлюпка, прижмемся друг к другу и будем жевать попкорн с карамелью, как ты любишь. Надеюсь, постер тебе понравится – я повесил его в рамке, как полагается, по-взрослому!

Джесс, вот еще что: я сохранил все вещи Грейси. Знаю, ты так хотела. Кое-что я сложил в коробки, потому что видеть их изо дня в день слишком тяжело.

Ну вот, попробую дозвониться до твоих родителей. Может, они расскажут мне, как ты. Будь сильной и не забывай – детка, я тебя люблю.

Джо xxx

1 августа 2003

Привет, Бэмби!

Это письмо я отправляю на