– Нет. Потому что я бы понял человека, который оказался бы на моем месте.

– А я не понимаю. Я считаю, что человек должен сам решать подобные проблемы и не втягивать в них других людей. – Аня Кулько это произнесла достаточно пафосно. Если бы ее слышал кто-нибудь из ее знакомых, он бы очень удивился. Аня старалась решать проблемы только при помощи окружающих. Это для нее и образ жизни, и спорт, и игра.

– Мне интересно, если бы вы не увидели меня тогда на улице, вы бы искали меня? И нашли? Чтобы вот так поговорить об Инне? Вот просто поговорить.

– Нет, – честно признался Олег, – наверное, бы не искал. Так просто получилось.

– Отлично! – Аня вдруг сказала громко, и тут же люди в кафе повернулись в ее сторону. – Нормально! Человек вот просто так влезает в чужую жизнь ради того, чтобы поговорить о жене! Сколько раз мы встречались?

– Не помню. Я не считал. Это странно как-то – подсчитывать встречи.

– Странно, что в данном случае вы не любите математику! Так вот, мы виделись раз десять. Театры, кино, гуляли, кафе, просто вечером после работы… А, у нас еще были разговоры по телефону. Долгие. Очень долгие. И, знаете, я не сейчас только заметила, что о чем бы мы ни говорили, все сводится к Соломатиной. Так или иначе. Не так явственно, как сегодня. Но все равно не заметить это невозможно.

– Вы так говорите об этом, словно бы это страшное преступление, – растерянно произнес Федотов.

– О, что вы! Это так мило и так… – Аня Кулько пыталась подобрать слово, но не смогла, – замечательно, взять человека и завертеть его в своих интересах.

И опять Федотов не смог ничего сказать. Это была правда. Он виделся с этой женщиной, потому что она была близка к Инне. Потому что она могла рассказать о ней, потому что, как ему казалось, она могла ей позвонить и напомнить о нем, о Федотове, если уж совсем Соломатина забыла о нем. Аня Кулько была и напоминанием, и проводником многого, что было связано с женой. Федотов все это понимал. Он вспомнил ту самую встречу на светофоре в тот день, когда улетал в командировку. И он помнил то ожидание, которое преследовало его всю поездку – он предвкушал встречу с Аней. Не потому, что она понравилась ему, а потому, что она была частью жизни Соломатиной. А к этой жизни хотелось прикоснуться, стать хотя бы сторонним наблюдателем.

Федотов все это понимал и, будучи человеком добрым, сейчас расстроился.

– Простите меня ради бога. Я не хотел причинить вреда или неприятностей. Я без умысла. Вернее, с умыслом, но он не злой…

– Ах, не злой! – голос Ани Кулько задрожал. – Конечно. Только вы думали о себе. А обо мне не думали…

– Я не обещал вам ничего, – вдруг тихо сказал Федотов.

До него дошло, что происходит. Он понравился этой женщине, которую окружил вниманием и даже заботой.

– Вы не обещали. Но вы были … Вы были неосторожны… – В голосе Ани послышались слезы.

– Господи, да простите меня! Я не хотел. Мне так тяжело все это время. А с вами… с вами я чувствовал себя спокойно. Мне было хорошо с вами.

– Вы с ума сошли такое сейчас говорить! – Аня уже просто плакала.

Федотов смотрел на нее и сам не верил своим глазам. Эта женщина сейчас была так мила, так хороша в своей неподдельной обиде! И ее было очень жаль. И эти слезы делали ее беззащитной, просто ребенком, которого обидели. «Какой же я идиот!» – думал Федотов и погладил руку Ани.

– Прости меня! Пожалуйста, – он как-то легко перешел на «ты», – я не хотел. Это правда. Так получилось.

– И что же теперь делать! – воскликнула Аня.

– Допивать чай и ехать домой. А завтра встретиться опять. И все покажется не таким ужасным.

Аня Кулько заплакала сильнее. Теперь на них обращали внимание все, включая официантов.

– Пошли в машину. Там договорим. – Федотов положил деньги на стол, помог Ане подняться и, обняв ее за плечи, вывел из кафе.

В машине он включил радио. Играла какая-то музыка, которую он когда-то слышал, но никак не мог вспомнить, когда. Мелодия была грустная, и поздний вечер тоже совсем невеселым. Федотов подумал, что в его жизни все складывается не так, как хотелось. Он понимал, что так происходит у всех людей. И трудности, разочарования и даже горе – должны быть. Не должно быть этой ревности, разрывов, провалов, темных пятен, событий, которые порой невозможно объяснить. И отсутствие ответов – это испытание гораздо сложнее, чем одиночество или безденежье. Когда-то был детский дом. Та жизнь не имела объяснений. Кто его родители? Почему они оставили его? Он так этого и не узнал. В этой жизни Федотов готов был бороться с реальными трудностями, но страдал от невозможности объяснить поступок жены. Их разрыв. «Может, позвонить ей?!» – мелькнула мысль. Но сама вероятность этого разговора, где он выступает просителем, а она будет мучиться от неловкости и жалости к нему, калеке, заставила его вздрогнуть. Он не мог себе представить, что заставит его выяснить причину ее поступка. Ему всегда будет казаться, что его разговор будет истолкован как прошение о милосердии. «Если бы не нога!» – какой раз подумал он.

– Отвези меня домой, – всхлипнула рядом Аня Кулько.

У нее перейти на «ты» получилось так же легко. Она съежилась на сиденье и вытирала бумажной салфеткой глаза. Федотов посмотрел на нее и вдруг почувствовал, что история с Инной заканчивается. Невозможно вечно биться над загадками, невозможно ломиться в закрытую дверь. У него есть сын. Он всегда будет его любить. За него он будет бороться. Будет его воспитывать, заботиться. А жить он будет сам по себе, своей жизнью. Отпустив прошлое и перестав мучиться сомнениями. В его жизни были и есть достижения. Он должен гордиться собой, он должен помнить тех, кто ему помог. Среди этих людей Инна Соломатина. Но жить отныне он будет сам по себе.

– Да, я тебя отвезу, – сказал Олег и поцеловал Аню. – Ты простишь меня?

Колесник не только умел хорошо летать, но он отлично плавал и нырял. Прыжки в воду были тоже его сильной стороной. Соломатина, он и сын Инны, Степан, отдыхали на море уже пятый день. Инна получала удовольствие от тех открытий, которые каждый день делал Степка. Эта родительская радость – дарить своему ребенку мир – оказалась самым большим подарком в поездке. Все остальное – великолепное море, прекрасный климат, хороший отель, вкусная еда и приятные люди вокруг – было омрачено одной-единственной догадкой, которая появилась только здесь, на Средиземноморском побережье. Догадка эта была банальна – ее давний друг, порядочный и честный мужчина, ее теперешний любовник Сергей Петрович Колесник никогда не заменит ее сыну отца. Соломатина была психологом, она понимала, что заменить родителя вообще очень сложно. Но она также знала, что распространены случаи, когда дети от первого брака прекрасно ладят со вторыми мужьями и женами. И те, в свою очередь, становились близкими им людьми. Но в случае Степана и Сергея Петровича этого ждать не приходилось. Глядя на то, как эти двое пытаются приноровиться друг к другу, Инна понимала, что надежды почти нет. Справедливости ради надо было сказать, что больше приноравливался Колесник, но делал он это так неумело, что Соломатина только скрипела зубами, а потом не выдержала и тихо сказала: