«С удовольствием», – получил он незамедлительный ответ.

Дома, уже засыпая, он вдруг сообразил, что так необычно было во внешности сегодняшней спутницы. Руки и лицо Ани были загорелыми и даже обветренными, в то время как шея и область ключиц, верхняя часть груди, видневшиеся в распахнутом вороте блузки, поражали своей белизной. «Да, точно, этот загар!» – пробормотал про себя Федотов и заснул глубоким сном.

К удивлению подчиненных, личного помощника и водителя Володи, Федотов взял короткий отпуск. С самого начала его работы в управлении такого не случалось ни разу. Да, он мог взять отгул, но все знали, что к вечеру шеф появится на работе – не выдержит «ничегонеделания». В положенный ему по КЗОТу отпуск он тоже не ездил. Почему он так поступает, никто не знал. Олег же, хоть и уставал порой, без работы не мог, как не мог себе представить безделья на пляже. «Если я поеду, то с сыном. Но пока с ним не получается», – объяснил он как-то Шпаликову.

– Это ты зря. Зря не отдыхаешь, вымотаешься, перегоришь, будет казаться, что недостаточно энергичен, а на самом деле это будет усталость, которую надо будет только лечить.

Было понятно, что сам Шпаликов прошел через это состояние. Федотов слушал, но по-прежнему исправно ездил на работу и летал в командировки. Он ждал, пока ему разрешат куда-нибудь поехать с сыном. Конечно, он отлично знал свои отцовские права, но он ни за что не хотел делать Степана заложником ситуации. Однажды он попросил тещу:

– Поговорите с Инной, я хочу взять Степку на море.

Теща посмотрела на Олега:

– А сам не хочешь ей позвонить и поговорить? Глядишь, и все остальные вопросы обсудите.

Федотов спокойно посмотрел на нее:

– Не хочу сам звонить. Меня могут не так понять.

– Какие вы дурные оба! – в сердцах воскликнула теща. – Как понять? Что понять?! Семья была замечательная, сын такой растет! А они…

– Знаете, если бы не это… – Федотов указал на свою трость, стоящую в углу, – я бы уже раз двадцать позвонил. А так… Нет… Я не имею права навязываться. Но вы попробуйте поговорить с ней.

Мать Инны только всплеснула руками. Она-то все понимала – жизнь Федотова была очень непростой, и гордостью и болезненным самолюбием он защищался от мира.

Так они никуда не поехали, хотя Олег часто представлял это их возможное путешествие.

На следующее утро после встречи с Аней Кулько Федотов проснулся поздно. Он вскочил, тут же набрал водителя:

– Володя, чуть позже подъезжай, проспал…

Потом, уже в душе, Олег вдруг представил, что никуда сегодня не поедет. Он останется дома, сделает себе свежий чай, который заварит так, как когда-то его научил доктор – щепотка черного, щепотка смородинового листа, веточка сухой мяты и ломтик лимона. Такой чай бодрил и был очень вкусен. Пока он будет завариваться, Федотов решил спуститься в магазин – небольшой супермаркет был буквально в двух шагах от дома. И купит там сыр, свежий хлеб и масло. Еще хорошо бы купить яиц, и тогда он сделает себе яичницу. Вытираясь после душа, Федотов почувствовал лютый голод. Он вдруг понял, что отвык завтракать. Чашка кофе на работе и булка – чаще всего были его единственной едой почти до вечера. Каждодневная круговерть убивала голод, а вечером накатывала усталость, за которой следовал мгновенный сон. Обстоятельнее всего он ел во время перелетов, и то, если был один. Если он летел в компании коллег, то отвлекали на разговоры. «Ну, нет! Так не годится! – вдруг подумал он. – Я же просто зомби стал!»

Федотову расхотелось влезать в свой костюм, бриться, спешить, а самое главное, он не хотел никого видеть. «Я имею право на несколько свободных дней. И я воспользуюсь этим правом!» – решил он и тут же сделал несколько звонков. Сначала он удивил водителя, потом помощника, потом двух своих замов. Затем наступила очередь Шпаликова.

– Правильно. А то от тебя остались одни кости! – отреагировал тот.

Вообще-то Олег мог не звонить Шпаликову. Тот был почетным пенсионером, в управлении появлялся нередко, но частным образом. Но Олег, человек ответственный и трудоголик, вдруг решил проверить правильность своего поступка. Это было немного странно, но у взрослого и очень самостоятельного Федотова были авторитеты. Это были Шпаликов и доктор Владимир Анатольевич, врач преклонного возраста, который когда-то сделал Олегу операцию и фактически спас ему ногу. Эти двое – Шпаликов и доктор – были своего рода советчиками, которые иногда требуются всем, включая людей очень правильных и дисциплинированных.

Олег сделал так, как планировал, – заварил чай и пошел в магазин, где купил сыр, молоко для кофе и три глазированных сырка. Сырки – это лакомство с детских лет. В интернате кто-то любил эскимо, кто-то шоколад, Федотов обожал сырки.

Дома он обстоятельно накрыл стол и принялся завтракать. Он нарезал бутерброды кусочками, пил чай и смотрел в окно. За окном шумели воробьи, люди и машины. Федотов наслаждался одиночеством и собственным домом. Сквозь это блаженство проникала мелкая досада – ему не хватало сына. Об Инне он старался не думать – одна мысль, что она с кем-то в отпуске, могла отравить ему весь этот неожиданно спокойный день. Позавтракав, Федотов загрузил тарелку, блюдце и чашку в посудомоечную машину. От этого нехитрого занятия он тоже получил удовольствие, отчего сам над собой посмеялся. «Глупцом себя чувствую, но мне нравится все это – свои стены, покой, домашние дела и особенно то, что мне никуда не надо спешить!» – подумал он и стал неторопливо изучать афишу московских театров. Через полчаса тщательных поисков он отправил Ане Кулько эсэмэс: «Как вы относитесь к опере? Что, если “Евгений Онегин”? Новая постановка?»

Ответ пришел через несколько минут. «А как вы к ней относитесь? Мне важно, чтобы человек рядом тоже получал удовольствие». Прочитав это, Федотов усмехнулся – ответ он разгадал. Между срок читалось, что Аня к опере никак не относится, про новую постановку ничего не знает, но признаваться не хочет.

«Я – с удовольствием схожу!» – написал он. «Значит, решено!» – написала она. Места он забронировал самые лучшие. Покончив с билетами, Федотов отыскал на полке Джека Лондона и, удобно устроившись на диване, принялся читать.

Это было приятное занятие – читать книгу, которую ты когда-то знал наизусть. И герои которой были тебе близки, и ты словно бы жил среди них в предлагаемых автором ситуациях. Федотов не читал все подряд. Он пролистывал пару страниц, потом вдруг открывал книгу на новом месте и с ходу погружался в новую ситуацию. Он вспоминал все сразу – детали, слова, реплики героев. И от этого получал огромное удовольствие. Тихий уютный дом, тепло пледа, отсутствие спешки и звонков с работы – все это были непривычные, но очень приятные ощущения. На секунду Федотов блаженно прикрыл глаза и тут же почувствовал укол совести. «Странно, я ни разу не взял отпуск, чтобы чаще видеться со Степкой. А ведь как бы здорово было оставить сына ночевать, никуда не спешить вечером, самому отвезти его на занятия. Самому приготовить что-то на ужин, а не вести ребенка куда-то в кафе!» От этих мыслей он заворочался, книга сползла на пол, и в конце концов глаза сами закрылись. Во сне все было по-другому – не было квартиры, не было книжки. Была Инна, которая что-то ему говорила, был сын, который куда-то бежал, был сам Олег – он видел себя со стороны, опять же во сне он поморщился – ему показалось, что ужасно неуклюж с этой своей тросточкой и хромота его страшно портит. Ему захотелось стать незаметным, но Инна перестала что-то объяснять и, схватив его за руку, потянула в сторону каких-то деревьев – за ними скрылся их сын. И Федотов вдруг побежал. Это получилось неожиданно легко, только вот на какой-то кочке он потерял равновесие и упал.