А я ей, как большой, пояснила:

— Эти две красивые тети и дядя — очень умные люди. Они известные, популярные и умеют хорошо рассказывать истории. И пришли, чтобы посмотреть на наш университет и рассказать другим жителям королевства, как у нас тут хорошо.

— Блю-блюм? — важно спросила Софи.

Понятия не имею, что это означает на детском языке, поэтому я вместо ответа назвала ей имена журналистов. Всех троих. И ее саму представила им.

— А это Софи Монкар.

Услышав свое имя, девчушка радостно заулыбалась этим троим серьезным новым знакомым. А учитывая, какая она хорошенькая и какая у нее заразительная улыбка, устоять у них не было шансов. Мадам Сюзанна даже попросила разрешения взять ее на руки. И окончательно растаяла, когда Софи вдруг начала заразительно смеяться.

Есть такая игрушка, клоун-хохотунчик в мешке. И когда он хохочет, ни малейшего шанса удержаться и не засмеяться вместе с ним. Вот Софи практиковала этот смех уже месяц. И если у нее активировался внутренний хохотунчик, хихикали все окружающие. В общем, знакомство с Софи для пишущей братии закончилось веселым смехом.

Журналисты были людьми ответственными, за неделю изучили все, что только им было позволено. Потому что упустить такой шанс побывать в святая святых… Ведь на территорию Усача горожан не впускали, уж я-то это усвоила с первых же минут своего пребывания тут. Помню, как меня не хотели впускать с котом и раненым мужчиной.

Ах да! Еще ж кот! Барона журналисты тоже оценили, правда поначалу они сочли его фамильяром, причем моим. И крайне удивились, узнав, что это магический питомец ректора. Так и не поняли, отчего же он все время со мной и моей дочкой. А потом вдруг решили, что глава университета таким образом контролирует ситуацию с ребенком сотрудницы. А я не стала их разубеждать. Пусть.

Глава 12

У нас у всех взяли интервью. И у студентов, и у преподавателей, и у прочих работников университета. Ведь здесь очень много людей на совершенно разных должностях.

Подошла к концу неделя, выделенная журналистам на сбор информации. Студенты так следили за происходящим, что даже не нервничали из-за сессии. Но она наступила, это ведь неизбежно. И мы снова потонули в учебе. Меня от участия в составе экзаменационной комиссии освободили, оставив обязательным только мой предмет. Сидеть и помогать экзаменовать все прочие дисциплины мне не пришлось. У меня своих рабочих дел невпроворот.

Все так стремительно двигалось и решалось.

Про саму сессию мне и сказать-то нечего. Она шла. Мой предмет все сдали хорошо, ни одного неуда. Периодически кто-то прибегал с выпученными глазами и, поймав меня за руку, лихорадочно просил напомнить состав успокоительного зелья. Или для памяти. Или для концентрации внимания. А пару раз приходили девушки и просили помочь им сварить тоник для кожи, чтобы прыщи сошли. Потому что нервы-нервы-нервы, а значит, тонны шоколада и пирожных. Таким приходилось напомнить, что сначала неплохо бы пропить антидот и вывести токсины. Местная вариация антигистаминов.

А потом сессия закончилась. И вышли первые публикации в газете и в журнале. Ох, с каким же нетерпением их все ждали. Я читала черновые варианты, даже правила какие-то моменты, но окончательный их вариант принимал ректор. Поэтому я тоже предвкушала и волновалась.

Эффект от статей был… Он был. Своего рода информационная бомба, которую никто не ожидал, а она — бум-с! Весь тираж газеты смели за час. И это в шесть утра… Естественно, большую часть выкупили сами студенты и работники Усача. Всем ведь хочется сохранить себе на память и показать родным. Я и для нас с ректором попросила по экземпляру у ребят. Все равно же побегут, вот и нам заодно купят. Так поступила не одна я, а кое-кто еще из преподавателей.

Тираж газеты за то утро пришлось допечатывать четырежды, как нам позднее сообщили. Сказать, что это был успех — не сказать ничего. Прочитать про жизнь закрытого от визитов посторонних лиц университета хотели все. Было интересно. Я и сама зачиталась, хотя знала, о чем там.

Гораздо более маленький тираж журнала «Изысканные новости» тоже смели в мгновение ока. А я предупреждала мадам Сюзанну, что так и будет. Здесь невозможны репосты, как в интернете, нужны оригиналы статей. Значит, нужно делать тираж больше. И она сделала, но всего на три тысячи копий больше. А что такое три тысячи, если одних только студентов в Усаче более двадцати тысяч. А преподавателей я до сих пор всех еще не знаю, но мне думается, более пятисот. Это если считать и лаборантов, и всех, кто, так или иначе, причастен к обучающему процессу. Я некоторых только в лицо все еще знаю.

Пришлось и мадам Сюзанне спешно допечатывать этот же номер всю неделю. Он с цветными иллюстрациями и прошитый, его не так легко и быстро можно пополнять, как газету. Но, насколько я знаю, в конечном итоге выкупали в ноль все допечатки и просили еще и еще.

Для этого мира это был нонсенс, я же только потирала руки. Ничего, только дайте мне волю. Я еще и сама могу писать статьи. А кстати! Почему бы не взять псевдоним и не писать раз в неделю какие-то волнующие истории в колонку? Стоит осмыслить, но на будущее.

Университет кипел и бурлил. Сессия закончилась, студентам надо было разъезжаться по домам на трехнедельные зимние каникулы, но они не хотели. Нет, кто-то, конечно, умчался сразу же. Но бо́льшая часть продолжала посещать факультатив, Штаб и наши новые кружки по интересам.

Я давала вектор развития, помогала организовать часы и помещение, как представитель ректора. А дальше они уже сами с тем из преподов, кто вызвался их чему-то учить. Как хобби, имеется в виду. Так появился, помимо шахматного, художественный и гончарный, танцевальный совместили с музыкальным. Одни играли, вторые под эту музыку танцевали. Но я предложила купить что-то вроде патефона. Оказалось, тут уже придумали такую штуку. А всем артефакторам я закинула идей и предложила создать музыкальные диски или кристаллы с фонотекой. Поскольку обычные пластинки для патефона особого разнообразия в выборе музыкальных композиций не давали. Понятия не имею, что у моих ребят выйдет, в артефактах я не разбираюсь. Пусть думают, глядишь, и подтолкнем прогресс Одимена.

А еще я выбила зал для игры в сквош. Мы покрасили стены в белый цвет, нарисовали линии. Ракетки тут подходящие имелись, только игра была похожа на большой теннис. И играли в нее