Как тогда, на балконе. Эта искренность меня поразила, и в тот же вечер я отгреб все «нельзя» в сторону, едва ли сдерживаясь, чтоб не взять Софу. Не хотел, чтоб вышло плохо в ее первый раз – а хотел, чтоб она текла при одной мысли о сексе между нами.

И вот теперь, кажется, добился своего – Софа стоит почти вплотную, глядя снизу вверх, и совершенно не стесняясь облизывая губы. Ее руки тянутся, и мне нравится их легкая дрожь, которая единственная выдает в ней неуверенность.

- Сегодня хочу, чтоб ты первый оказался без одежды.

Даже не запинается, произнося явно впервые подобную фразу. От этого я сам как-то ловлю ее настроение, и одной рукой провожу по щеке, двигаясь по тонкой шее, и замирая у края белой рубашки.

- Тогда чего ждешь?

Софа чуть дергается, затем часто дышит, и склоняется, кропотливо мучая пуговицы. Я едва не в голос смеюсь от ее сосредоточенности – а затем отвожу руки, и наклоняюсь к ее губам.

- Я же не экзамен у тебя собрался принимать по раздеванию преподавателя, - шепчу ей, и ее щеки краснеют, вынуждая меня задуматься о фантазиях девчонки, - обещаю, это мы тоже попробуем позже. А пока просто расслабься – и перестань дрожать, будто боишься что-то не так сделать.

Я ясно вижу на ее лице сомнение, потому что, видимо, она действительно считает, что здесь можно как-то накосячить. Поэтому просто обхватываю ее лицо ладонями – и целую, притягивая к себе.

Вот тут она уже не робеет. Смело тянется ближе, распахивая навстречу губы, и позволяя нашим языкам столкнуться в одном лишь им ведомом танце. Мы целуем друг друга – со страстью, до дрожжи в груди Софы, и ее хриплых стонов сквозь запечатанный рот, которые прибавляют еще больше страсти.

Обожаю целовать ее. Буду обязательно вводить это на постоянную основу в наших встречах – потому что, кажется, и сам теряюсь в сладких губах с упругой, влажной кожей…

- Теперь ты готова, - мягко отстраняюсь, и улыбаюсь ее растерянности и туману в глазах, - давай, малышка. Ты же хотела меня раздеть.

Мне не девятнадцать, чтоб чего-то смущаться. Поэтому я не отвожу взгляд, а лишь наблюдаю из-под ресниц, как Софа садится передо мной на корточки, и смотрит снизу вверх. Ох этот вид с ее уверенными, поблескивающими похотью глазами – он будет мне снится до тех пор, пока я не исполню с ней все фантазии вживую.

Софа стягивает с меня ботинки, отбрасывая каждый из них в сторону, и берется пальцами за пряжку ремня. Сосредоточенно смотрит, будто пытается запомнить картинку перед собой – а затем медленно расстегивает ремень.

- Софа… - резко выдыхаю я, когда она щекой неожиданно прижимается к паху поверх брюк.

- М-м?

Сука. Ее голова делает движение вверх-вниз, и все терпение летит сразу к черту. Приходится сжать кулаки, чтобы побороть желание поднять негодницу с колен – и наглядно показать, как правильно.

Софа между тем еще раз трется, как кошка, вынуждая меня запрокинуть голову, и на глубоком выдохе протянуть пару матов, и затем снимает брюки, позволяя переступить через них. Оглядывает сверху вниз – и удовлетворенно облизывается, словно кошка, увидевшая желанную сметану.

- Я в душ, - совсем неожиданно объявляет она, выпрямляясь во весь рост, и давая мне шанс продышаться.

- А рубашка?

- Оставлю на сладкое, - обещает она, и с моей подсказкой скрывается за дверью ванной комнаты.

А я ногой отодвигаю снятые вещи, и иду на кухню, соображая, что нам поесть.

И насколько быстро меня прикончит эта девчонка.

Софа

После душа я критически оглядываю свое тело в зеркале, и глубоко дышу, набираясь смелости для следующего шага.

В простом белом белье со спортивным верхом я выгляжу не то, чтоб как-то секси, но что поделать, если наше второе свидание с Робом происходит совершенно спонтанно. Зато чуть розоватая от горячей воды кожа мне нравится, и влажные волосы легли не обычным колтуном, а вполне приличными волнами. Грудь бы побольше, конечно, и ноги не такие бледные… Но какая, к черту, разница, если Роб итак это все видел.

Отбросив сомнения, я решительно иду на кухню, где при виде меня Роб замирает посреди просторной кухни с батоном в руках. Смотрит, не отводя взгляд, и странно сжимая рот, словно сдерживает пару неприличностей. А я, не обращая внимания на его реакцию, берусь расстегивать пуговицы на рубашке, чувствуя как горит собственное лицо, и шумит в ушах, реагируя на каждую расстегнутую пуговицу.

Если бы чуть-чуть промедлила – точно бы не смогла довести все до конца, просто качнувшись от наших игр. Но я спешу – и потому удается стянуть с него рубашку, чтобы набросить на себя, подобно халатику – и застегнуть на несколько пуговиц посередине.

- Ну как? – кручусь перед ним, все еще с батоном и в одних боксерах на идеальном, мощном теле, - скажи, мне идет больше?

- Скажу, - после внимательного осмотра щурится Роб, и отворачивается к столу, - я тебе много чего скажу, дай только поесть…

- Что это? – я обвожу взглядом стол, на котором стоят уже кое-какие закуски, - ой, нет, не так! Подожди!

- Что?

Бровь Роба дергается, а вместе с тем и глаз, когда я стремительно вскакиваю, и вылетаю из кухни. Кажется, у мужчины уже нервный тик от моей беготни, но мне так хочется попробовать…

- Замри там, и делай, что делал! – командую из коридора, испытывая какое-то трепещущее ожидание от того, что он меня послушает, - я сейчас.

С этими словами я поправляю на себе его рубашку, отмечая в зеркале в прихожей, что она вполне неплохо и пристойно на мне сидит. Затем громко иду на кухню – и выглядываю из-за косяка к Робу.

- Милый, я дома! Что на ужин?

Если Роб и удивлен – виду он не показывает, а продолжает резать батон. Или он решил, что против лома нет приема, и поест он гораздо быстрее, если просто пойдет у меня на поводу, или…

Просто уже вызвал психиатрическую помощь.

- Яичница с беконом и хлеб с сыром.

- И все? – притворно дую губы, входя внутрь, и обнимая мужчину за шею.

Роб едва слышно вздыхает, слегка поворачивает голову, и одаривает меня уставшим взглядом.

- Можешь сама приготовить что-нибудь еще.

- Я вообще-то с работы!

- Я вообще-то тоже!

- Ты вернулся пораньше, так мог бы и…

- Вот именно! – Роб резко бросает нарезку хлеба, и разворачивается ко мне, обхватывая за талию, - ты все время приходишь поздно, и говоришь, что это нормально!

- Мой сладкий пирожочек из-за этого злится? – я треплю его за щеку, и, кажется, тут был перебор, потому что нервный тик повторяется, и глаза мужчины лезут на лоб, - ну ладно, ладно, сейчас мамочка тебя накормит…