фасона. Всем своим обликом кукла производила приятное впечатление, кроме очевидного досадного пустяка. У куклы не было головы. Пустая, обстоятельно обрубленная шея — и всё. Голова несомненно где-то затерялась.

— Ах да, чуть не забыли, мы ведь ещё с собой и эту принцессу приволокли! — воскликнули Ослиные Уши. — Упиралась, не хотела идти: я, видите ли, говорит, боюсь поздно вечером на улицу выходить!.. луна, говорит, способна мне навеять что-то этакое, и я в запой вдохновения окунусь с размаху!..

— Слишком чутка к поэзии, я же говорила — подтвердила Нога. — Познакомьтесь, Филушка, вы, кажется, ещё не знакомы. Это кукла Ляля.

— Здрасьте! — тихонечко сказал я.

— Здравствуйте, Филушка!

Кукла Ляля сделала изящно-неказистый реверанс и развела руками, словно извиняясь за свой странноватый вид.

— Вы весьма прелестное создание… — озабоченно подбирал я комплементы и улыбался как можно бережней. — В наших магазинах таких, пожалуй, и не купишь.

— Вас не очень смущает отсутствие у меня головы? — спросила кукла Ляля. Тихий голосок куклы, как будто плавно блуждал между оттенками радостно созревающей юности и девственной романтической печали. Так, наверное, могла бы заговорить садовая петуния с соседской иволгой.

— Теперь даже и не знаю, что меня смущает. — задумчиво сказал я. — За сегодняшний вечер я обнаружил столько полезных и неполезных отсутствий, что их количественное присутствие отсутствует в любых соразмерных умеренностях. Вот у Ноги тоже нет головы, и у Ослиных Ушей нет головы, возможно, что и моя голова абсолютно какая-нибудь безголовая. Я уже ничему не смущаюсь.

— Да-да, у нас нет голов. — радостно подтвердили Ослиные Уши и Нога.

— В этом мире, куда я нечаянно попал, природа просто так — на глазок — устанавливает свои правила и тарифы, и я чем-то напоминаю мальчика, которого природа ещё не одарила должной смелостью, и он только мечтает, как познакомиться с девочкой, одиноко качающейся в заброшенном парке на качелях.

— Это было бы так романтично, если б мальчик набрался храбрости!! — всплеснула руками кукла Ляля.

— Может быть, может быть… — поспешил согласиться я. — Мне лично для храбрости не хватает полноты абстрагирования от реальности. И свыкнуться с тем, что у вас всех, вместо голов, таится нечто более неожиданное и функциональное, чем голова. Может, и всё человечество, со временем, обзаведётся подобными функциями.

— И, быть может, отсутствие головы у куклы Ляли, — пошутили Ослиные Уши. — не даёт нам повода похохотать над ослиными ушами, которые росли на этой голове.

— Или ногами, которые тоже росли на этой голове. — попробовала пошутить Нога.

— Но голова у вас когда-то точно имелась? — спросил я у куклы.

— Наверняка!! — кукла Ляля заглянула в прихожую, где легко крутанулась перед зеркалом и осталась собой довольна. — Я когда-то тревожилась начёт этого вопроса и посещала Кушетку Психолога. Она меня и успокоила, сказала, что моё тело, возможно, и создали исключительно для того, чтоб отрезать голову. Тем самым совершить некий магический обряд. Верно, где-то есть несчастный человек, который так же, как и я, лишился головы. Только вряд ли он способен жить и радоваться.

— Да уж, вряд ли… — согласился я.

— Что такое голова? — принялась рассуждать кукла Ляля, ещё немножко покрутсясь перед зеркалом в прихожей. — Если учёные стипендиаты уверяют нас, что голова — это своего рода пульт управления всем телом, то я превосходно обхожусь без пульта: скопление нейронов и синапсов работает идеально. Я стройна и красива, я способна вызывать зависть у вполне головастых соперниц, и никогда на вечерних танцах в клубе не томлюсь в одиночестве, от кавалеров отбою нет. И тоже заметьте: не головой вприсядку танцуют, а ногами!.. И плотская эстетика любви от головы мало зависит, в этом я вас заверяю, как истинный знаток процесса. Оценивать голову, как важный сексуальный возбудитель, я отказываюсь. Голова, как мне кажется, самый что ни на есть банный предмет, а не сексуальный — голова всегда обнажена и у всех на виду, даже у тех, кому её и показывать не хочется.

Я смущённо покачал своей головой, показывая, что не согласен с куклой.

— Есть весьма прелестные женские головки. И разве всегда они голы?.. Женщины любят всякие шляпки и береты. А разнообразие причёсок?.. Вот голая голова мало кому покажется сексуальной, хотя о вкусах и не спорят.

— Не голова, а кочан капустный! — воскликнула Нога, вообразив себе что-то голое. — Привязать к нему Ослиные Уши, чтоб стоймя стояли, и хороводы пожалуйте вокруг водить: «в лесу родилась ёлочка! в лесу она росла!..»

— «Зимой и летом стройная, зелёная была!..» — подхватили любимую песенку Ослиные Уши и кукла Ляля.

— Праздник есть, а любовной озабоченности нет. — вздохнула Нога.

— Подождите, мы неправильно песню спели! — вдруг забеспокоились Ослиные Уши. — У нас ведь кочан капустный, а не ёлочка. Зачем мы песню про ёлочку спели?

— Потому что «кочан капустный» к этой мелодии в размер не подойдёт. — сказала Нога. — Очень длинно получится петь, если «в лесу родилась ёлочка» заменить на «в лесу родился кочан капустный».

— Очень нехорошо, что «кочан» сюда не влезает. А «тыковка» влезает?

— «Тыковка» влезает. Знать бы ещё, что это за «тыковка».

— Это абсолютно не важно, не надо нам ничего знать. — неторопливо зацарапали лапами по полу Ослиные Уши. — Давайте вот лучше, запевайте хором: «в лесу родилась тыковка, в лесу она росла!..»

— «С ослиными ушами красавицей была!..» — запели стройным хором мои замечательные новые друзья. — «Трусишка зайка серенький под тыковкой скакал, и много-много радостей ей на ушко шептал!..»

— Оу-у-уе! — обильной луи-армстронговой хрипотцой протянули в конце песни Ослиные Уши.

Все чудесно рассмеялись. Не каждая хороводная песенка столь умильно и по-доброму потешает.

— Так-то вот, Филушка! — радовалась кукла Ляля с грустной риторической любезностью. — Нередко мы подобным образом шутим над собой — с песенкой или перебранкой — но на самом деле ни я и никто другой не знает, какие уши имелись на моей голове. Никто этой моей головы не видел.

— Как никто и никогда не встречался с нашим ослом. — сказали Ослиные Уши. — Уж мы и волхование пробовали, притащили Седьмую Воду На Киселе. А она на коленки пала да покаялась: ничего-то я, говорит, родненькие, не знаю, ничего-то я не умею! я, говорит, позавчера родилась на свет божий и шулерского гонору ещё не набралась!.. То ли дурдом раскупорили и всех на волю выпустили, то ли опять из филармонии сторожей уволили за пьянку — а мне таких провидцев не надо. Мышей не ловят.

— Мышей? — не