– И с Лех… – начинает кто-то еще, но осекается.

Я затягиваюсь в очередной раз. Жора говорит, покачивая бокалом в воздухе. Кажется, я отчетливо вижу каждую каплю на запотевшем стекле. Понимаю, что сейчас Жора его не удержит, он скользнет и… в этот момент бокал действительно выскальзывает из его руки и разбивается вдребезги, обдавая мелким крошевом всех вокруг.

Девушки взвизгивают, кто-то кричит «ура!» и «на счастье!». Но никакого счастья вокруг не наблюдается. Вечеринка разлетается на куски, как Жорин бокал. Мои друзья переглядываются и один за другим покидают балкон, а я остаюсь один.

Смотрю прямо перед собой между полузавалившихся труб бывшей здесь некогда фабрики. За ними мерцающие огни новостроек, офисных башен и дорожных фонарей. Внизу, прямо под ногами, не то таджики, не то бомжи копошатся в груде мусора, изредка поднимая головы вверх. Туда, где мы со своим виски, дурью, грохочущим техно и ожиданием праздника, который вот-вот наступит. Или уже наступил и даже прошел, а мы и не поняли.

Рядом говорят о кризисе и еще о том, зачем выпустили Ходорковского, и об Олимпиаде, и о хамящих в торговых центрах дагестанцах. Звучат слова: «креативный класс», «Путин», «Болотная», «народ», «администрация» и «зомбоящик». Потом, буквально за секунду, атмосфера насыщается словами «праздники», «митболы», «море», «оборзели с такими ценами на лабутены», «вильямс», «Патриаршие», «лыжи». И кто-то искренне негодует по поводу погоды, а другой вторит про «идиотское решение с парковками», и оба говорящих немедленно соглашаются на словах «Бали» и «велодорожки». Внезапно кажется, что откуда-то сверху доносится увесистое «заебало». И, пожалуй, это то единственное, с чем я сегодня безусловно согласен.

– Можно зажигалку? – Из-за вибраций огромных колонок кажется, что говорят из дальнего угла балкона. Молча достаю зажигалку, протягиваю в сторону говорящего.

– Спасибо, я Таня, – прямо передо мной возникает бледное лицо с нарочито смазанной вокруг глаз тушью, в обрамлении иссиня-черных волос. Лицо изрядно пьяное.

– Володя, – пожимаю я протянутую руку.

– Это ведь ты там был? – Дама переходит на «ты» без лишних церемоний.

– Не уверен, я практически только вошел.

– Приятно познакомиться.

– Время покажет, – отвечаю.

– В смысле?

– Покажет, насколько приятно.

– А чё ты хамишь-то? – Таня выпускает струю дыма мне в лицо. – Чё, думаешь, пару раз по телевизору показали, и можно людям хамить?

– Я не хамлю, я отмечаю. – Твою ж мать, кто меня вечно за язык тянет шутить?

– Чё ты там замечаешь? Ты девушке хамишь, понимаешь? Замечает он. – Таня осыпается грудью на перила.

– Отмечаю, что, насколько приятным будет знакомство, покажет время.

– Ты за туалет извиниться не хочешь? – Сигарета ломается в ее пальцах, она оборачивается и хрипло кричит: – Толь! Толь, поди сюда! Ну поди, я тебя прошу, я нашла этого козла!

Из сумрака выдвигается тело Толи, похожее на спагетти. Он утянут в скинни джинсы и облеплен курткой с множеством молний.

– Проблемы? – неуверенно интересуется Толя.

– Я те говорю, вот этот козел ко мне у туалетов приставал! Я все думаю, куда он, сука, слился-то? А теперь еще и хамит! – Таня пихает Толю под локоть. – Толь, я не понимаю, чё происходит! Нормально это вообще?

– Вашей девушке плохо. Она что-то путает. Я только приехал, – говорю я как можно более миролюбиво, параллельно отмечая, куда он отлетит в случае удара и успею ли я перехватить стакан или бутылку, если вдруг его дружки подвалят. Приехал на вечеринку. Давно не видел друзей, вот это все.

– Толь, ну чё ты стоишь? – продолжает она подначивать. – Твоей девушке будут хамить, ее будут у туалетов лапать, а ты будешь стоять? Скажи ему, ну? Чё, боишься, что ли, что он «селеб»?

«Ну что он скажет-то? I will fuck and Hollywood will watch?»

Толя, надо заметить, и сам пребывает в нерешительной пьяности и к агрессии не склонен.

Нашу томную паузу прерывает вовремя вернувшийся на балкон Миша.

– Так, парни, все окей, произошло недопонимание, мир, всем виски! – с ходу оценивает он ситуацию. – Так, что девушка пьет?

– Девушка с такими козлами ничего не пьет. А ты, Толя, лошара! – Она разворачивается и, демонстративно виляя бедрами, чуть не заваливаясь на повороте, направляется в сторону выхода.

– Я прошу прощения, я вашу девушку обижать не хотел, – говорю я этому Толе. – Она меня с кем-то перепутала.

– Да ну… ваще понятно, – пожимает он плечами и резко бросается вдогонку.

– Лучше бы он ее не догнал, – замечаю я вполголоса.

– Приехал Богданов и все испортил. – Миша обнимает меня за плечи. – Тебе обязательно нужна театральность?

– Это не тот случай, поверь.

– Верю. Пойдем, там девушка твоя заждалась.

Обнаруживаю в диванной зоне все ту же компанию, кажется, в тех же позах. Смотрю по сторонам, вижу Катю, выкидывающую на танцполе лихие коленца в обществе молодых тусовщиц. Все с бокалами в руках. Чокаются, обнимаются. Сразу понятно, почему Катя так отчаянно интересовалась, надолго ли мы здесь.

– Ты на Жору не злись, он в самом деле перепутал… наверное. – Миша тянется к моему бокалу своим.

– Не буду. – Разливаю очередную порцию виски. – Просто все сейчас по домам разъедутся, а потом кто-то из вас скажет опять, что я «был какой-то смурной», «зазвездил» и «редко видимся».

– Не будут, – отрицательно качает он головой. – Ты в последнее время исправился. Мы стали чаще встречаться. Прям как раньше.

– Правда? – пытаюсь уяснить частоту наших общений, но вспомнить не получается. Последний что называется record месячной давности, и тот мутный. Но раз Мишка хочет верить в лучшее, переубеждать не буду. Мне и так неуютно от этой вечной дружеской подколки про «звезду» и… И еще, кажется, я начинаю стремительно пьянеть.

– Слушай, там девица эта, которая на меня бросилась. Мне кажется, ей плохо. Она на диване валялась, когда я выходил, а парень ее пытался в чувство привести.

– Ты доктор, что ли? – Он закуривает, смотрит куда-то мимо меня. – Сейчас проспится, и все будет ок. Все будут живы. Все будут. – Он оглядывает меня снизу доверху, будто в первый раз видит, потом пристально смотрит куда-то мне за спину.

Я поворачиваюсь, перегибаюсь через стойку, силясь понять, куда он вперился взглядом. Вижу на другом конце зала парня, который в начале вечеринки несмешно пошутил про ад. Парень обнимается с человеком, одетым в пиджак, на спине которого трафаретная надпись «WIERD?», такая же, как на моем. Их фотографируют двое друзей. Потом «адский» парень отходит и меняется местами с тем, кто его только что фотографировал. «Пиджак» слегка изгибается, поворачивает голову вполоборота, позирует. Что-то неуловимо знакомое видится мне в его чертах, я делаю шаг вперед, чтобы разобрать получше, но сзади кто-то долбит мне по плечу, я дергаюсь. И вот уже знакомый фотограф орет мне в ухо: