Принятое решение успокоило Алису, и она мирно заснула.

Она ожидала, что Курбатов объявится уже в воскресенье, но онне позвонил. Ну и черт с ним.

– Юрий Юрьевич! – Алиса стремительно вошла вкабинет директора. – У вас есть пять минут?

– Садитесь, Алиса Витольдовна, голубушка. Вы прямо каккняжна Инстасса!

– Нет, – засмеялась Алиса, – я как дежурнаяадъютантесса! Ведь это именно она «вмолнила в комнату быстрей экспресса»!

– Боже, Алиса Витольдовна, вы не устаете меня изумлять!Неужто вы так хорошо знаете Северянина? А я думал, в наше время его уже нечитают.

– Я обожаю Северянина с детства!

– Ох, с каким бы удовольствием я побеседовал с вами опоэзии, но, чувствую, вас привело ко мне что-то вполне прозаическое.

– Увы, Юрий Юрьевич. Нужны деньги.

– Какие, голубушка моя?

– Ерундовые! Приехал Хольченко, и ему абсолютно негденочевать. Надо заплатить за гостиницу. У них такая бедная телекомпания,работают практически на голом энтузиазме…

– Подождите. Хольченко… Хольченко… Что-то оченьзнакомое…

– Это тот, что без ноги, на протезе… Я даже предложилаему остановиться у меня, но он ни в какую. Юрий Юрьевич, пожалуйста!

– Успокойтесь, Алиса Витольдовна, разумеется, мы всесделаем!

– Спасибо! Спасибо вам большое!

– Рад быть вам полезным. Только прошу об одном…

– Да?

– Не говорите никому об этом, ладно? Просто пришлите комне Агнию Викторовну. А больше никому ни звука.

– Не понимаю…

– Незачем Воронину знать о таких вещах.

– При чем здесь Воронин?

– А при том. Он и так, по-моему, собирает на васкомпромат.

– А хрен с ним, пускай собирает. Он что, с этим в ФСБпойдет? Сухоцкая порадела больному человечку за счет телекомпании?

– Да нет, если он куда и пойдет, то ко мне.

– И что? – заинтересовалась Алиса.

– А и в самом деле, – развеселился вдругдиректор. – Знаете, это все призраки прошлого. Вы еще молодая, большогостраху не натерпелись.

– Натерпелась! Еще какого! Вот помню один случай… Ой, увас, наверное, нет времени…

– Есть ровно десять минут. Расскажите.

– Мне было лет шестнадцать, и у нас в доме завелся«Архипелаг ГУЛАГ», не помню уж откуда, кажется, кто-то из друзей отчима привез.Естественно, мы кому-то давали это читать. Я поехала к нашим друзьям забратькнигу. Был жаркий летний день, я с «Архипелагом» в сумке выхожу на улицу и хочупоймать такси: мне велено было в метро с таким грузом не ездить. Вдруг подходитко мне мужик в черном костюме, нейлоновой рубашке и с черным галстуком, хватаетменя за руку, вот так, повыше локтя, и говорит: «Думаешь, ты уже совсемубежала?»

– Какой кошмар! – воскликнул Юрий Юрьевич.

– У меня сердце в пятки, смотрю на него, как кролик наудава, и вдруг каким-то уже даже не шестым, а двадцать шестым чувством понимаю,что он просто ко мне пристает! Тогда я как двину его локтем в живот и какприпущусь бежать…

– А он что?

– Да ничего! Но меня еще долго трясло от ужаса.

– Да… Какие мы видели сны…

– Какие мы лжи претерпели! – закончила строчкуАлиса.

– Вы и Чухонцева знаете?

– Конечно!

– Поразительно! У вас, кажется, техническоеобразование?

– У вас ведь тоже?

– Да, – махнул рукой директор. – Люблю я свами разговаривать, Алиса Витольдовна, но увы… увы… Так вы пришлете ко мнеАгнию? Хотя нет, я лучше сам ее вызову. И не волнуйтесь о Хольченко.

– Спасибо!

Мы с тобой одной крови, подумал Юрий Юрьевич, с сожалениемглядя вслед Алисе. Был бы я помоложе да посвободнее… Эх, но что зря травитьдушу, лучше займемся нашими баранами.

– Маша, вызови ко мне Агнию Викторовну!

Вечером седьмого марта подруги собрались на кухне у Сони.

– О, все три дурищи тут! – воскликнула БертаЯковлевна с порога. Она только что вернулась с работы. – Дайте я васпоцелую! И не надейтесь, что вам не придется возиться с рыбой! Даже немечтайте! Но ваше большое гойское счастье в том, что чистить придется Соньке, аее большое еврейское счастье в том, что карпы зеркальные!

– Слава богу, – вздохнула Соня.

Берта Яковлевна критически взглянула на длинные ногти Алисы:

– Ну, конечно, госпожа директор департамента с такимируками может существовать только впроголодь! Например, почистить морковку исвеклу для рыбы точно слабо!

– Ничуточки! Я перчатки надену!

– В таком случае, Татка, мы с тобой займемся штруделем.Они пускай тут разбираются с рыбой, а мы пойдем в комнату! И там всеподготовим.

– Тетя Берта, а штрудель с чем? С яблоками или сорехами? – поинтересовалась Алиса.

– С орехами. Я признаю штрудель только с антоновкой, акакая в марте антоновка? Можно подумать, ты этого не знаешь, Алиса! Междупрочим, ты мне не скажешь, почему Сорокина всегда в брюках?

– А она всегда в брюках? Я как-то не обращалавнимания, – улыбнулась Алиса.

– Мама, ты не хочешь поесть? – спросилаСоня. – Мы с девочками перекусили…

– Да ты что! Сегодня нас кормили тортами, хоть имерзопакостными, но аппетит перебили! И шампанским поили!

– Тоже мерзопакостным? – поинтересовалась Алиса.

– А вот и нет! Шампанское было роскошное. Абрау-дюрсо.Его принес один мой пациент. Он между прочим заявил: «Благодаря вашим золотымрукам я теперь могу, Берта Яковлевна, зубами вынимать пробки из бутылок».Кстати, Татка, у Иришки тот зуб больше не болел?

– Нет, тетя Берта, все в порядке.

– Ты только смотри за своими страданиями по мерзавцу незапусти зубы! И что, интересно знать, ты сидишь? Давай поднимай задницу, неси вкомнату орехи, изюм, курагу!

– А тесто?

– Дурацкий вопрос! Тесто я еще вчера сделала.

В комнате на большом столе они расстелили старенькую клеенкуи занялись подготовкой начинки для штруделя.

– Тетя Берта, а можно я завтра приду с однимприятелем? – спросила Тата.

– И что это за мерзавец? Где ты его откопала? Или онуже давно завелся, а я не в курсе?

– Да нет, это не мерзавец, – засмеяласьТата, – это наш главный редактор.

– Холостой?

– Его жена бросила, и ему грустно. Вот я и пообещалавзять его с собой. Можно?