– Или хотят кого-то попросить уйти по собственному желанию, – добавил Работкин.

– Федька может откопать про человека всю правду, – пояснил Степан, – даже ту, о которой тот сам забыл. Сколько у тебя людей служит?

Федор потер затылок.

– Точного числа не помню. Несколько тысяч. И много внештатников. Начинал с одним работником, сам с собой. Как обычно, менеджер отдела персонала узнает данные о соискателе? Встречается с ним, читает резюме, звонит на бывшее место работы. Все. Дальше он не роет. Почему? Ему не платят за глобальный сбор информации. И он не знает, где и как копать. А теперь представь: жена шефа фирмы хочет уволить секретаршу мужа, так как ей стало известно, что та спит с ним. Как достичь цели? Супругу она не собирается сообщать, что ей известна правда. Зачем? Семью рушить она не желает. И вот она приходит ко мне. Я нахожу компромат на любовницу, ставлю ей условие: «Или тихо-мирно сваливаешь из конторы, забываешь про начальника, или он получает отчет о твоих приключениях, а я дальше роюсь, новое дерьмо на тебя выкапываю». Не помню случая, чтобы кто-то отказался от моего предложения.

– У тебя детективное агентство, – резюмировала я.

– Нет, нет! Только сбор информации, – возразил Федя, – меня заинтересовало предложение Степы поработать по Гаскониным. Она мне не нравилась, очень уж нос задирала. Вечно хвасталась жвачками, конфетами, на всех углах твердила: «Мои родители богатые, а вы нищие». В детстве мне казалось странным: почему ей мать не вломит за это? Догадываетесь, что мы с матерью не бедно жили? И жвачки с конфетами у меня в изобилии водились. Но мать строго приказала: «Дома ешь, что хочешь, на улицу не выноси, не рассказывай, как по утрам нос от бутербродов с черной икрой воротишь. Позавидуют, в ОБХСС стукнут, меня посадят, а тебя сдадут в интернат». Вот я и молчал. А Люба пальцы веером. Но сейчас, когда Степа попросил в нижнем белье Гаскониной порыться, я нашел пирожки с котятами. Выковырнул правду, понял, почему папаша с мамашей наглой девчонке потакали во всем. Рассказывать? Степан велел тебя подождать.

Я включила чайник.

– Начинай.

– В одном царстве-государстве жил да был совсем не дурак Сергей Гасконин, – завел Федя. – То, что его предки носили благозвучную фамилию Какашины, вы сами узнали. Молодец Юрий, опытный спец. Кем работал Сергей Николаевич?

– Дирижером, – ответила я, – только не говори, что это неправда. Гасконин давал концерты по всему миру, летал по СССР, его прекрасно знала публика.

Федя взял из моих рук чашку.

– Не собираюсь спорить. Сергей Николаевич управлял оркестром. А чем занимался Кирилл Николаевич?

– Кто? – удивилась я.

Федя обрадовался.

– Ага! Вы не знаете! У Сергея был брат.

Степан потянулся к сахарнице.

– О нем нет ни слова в официальных документах.

– Верно, – согласился Работкин, – потому что у Кирилла и Сергея разные матери. А папаша Николай один.

– Но он никогда не разводился, – напомнила я.

Федя, взяв бутерброд, цокнул языком.

– Тараканова, появление детей не зависит от штампа в паспорте. Николай завел бабу на стороне и не контролировал процесс. Законная супруга и любовница почти одновременно родили мальчиков, разница у братьев всего пара дней. Кирилл старше. Но ему тотально не повезло. Мамаша, Анжелика Егорова, решила плод вытравить, пила всякую дрянь, но избавиться от ребенка не удалось, мальчик появился на свет. Лекарства не вызвали выкидыш, зато они изуродовали младенца, у него оказалась неприятная внешность. Лицом Кирилл был похож на Сергея, если братья сидят рядом, легко перепутать, кто есть кто. Но когда они встанут! Ай-ай! Сергей высокий, статный. Кирилл доходит головой ему до пояса. Рост у старшего брата метр пятьдесят пять. Даже для женщины это маловато. А для мужчины прямо беда. Кирилл родился с деформированными стопами, у него отсутствовала ушная раковина. А на правой руке пальцы срослись вместе.

– Вот бедняга, – пожалела я незнакомого мужчину.

– Анжелика увидела, кого произвела на свет, – продолжал Федор, – и, наверное, пришла в ужас. И мигом написала отказ. Кирюшу отправили в дом малютки. Там, к счастью, была добрая директриса, она решила помочь бедняге. За первые три года жизни Кирилл перенес не одну операцию и массу разных неприятных манипуляций вроде болезненного массажа, который «вытягивал» малыша. Он кочевал из одной клиники в другую. Ему сделали пластику уха, разделили пальцы на руке, привели в порядок ступни, мальчик к четырем годам научился передвигаться самостоятельно, отбросил ходунки. Благодаря массажу его рост достиг отметки метр пятьдесят пять.

Кирюша знал, с какими пороками он появился на свет. Кто-то другой стал бы благодарить директрису, которая не осталась равнодушной, выбивала у государства деньги на лечение инвалида и исправила его внешность, превратила в нормального человека, только маленького роста. Но Кирилл возненавидел женщину.

Незадолго до того, как Егорову предстояло покинуть интернат, директрису нашли в кабинете избитой до полусмерти. Завуч сказала милиции:

– Уверена, это работа Кирилла. Майя Андреевна нашла какого-то костоправа, который пообещал сделать подростку несколько операций. В их результате ноги удлинились еще на семь-восемь сантиметров. Егоров устроил скандал, орал: «Я вам не подопытный кролик, оставьте меня в покое. Хватит меня мучить». Но Майя Андреевна не согласилась:

– Нет. Завтра поедешь в больницу. Потерпи еще немного, станешь очень вполне симпатичным.

Парень ее трехэтажным матом обложил, убежал. Я домой ушла, а утром нашла Майю избитой. Точно это работа Егорова! Неблагодарная тварь! Как бы он жил без уха, с рукой-ластой и передвигался бы с помощью ходунков? Мерзавцу надо Майе ноги мыть и воду пить.

Все воспитатели и часть старшеклассников тоже говорили о ненависти Егорова к заведующей. Кирилла задержали. Через сутки Майя Андреевна очнулась и заявила:

– В открытое окно кабинета влез мужчина, хотел взять деньги из сейфа. Я отошла в туалет, вернулась, а в комнате вор. Закричала, он меня ударил. Больше я ничего не помню. Кирюша ни при чем. Немедленно отпустите несчастного парня.

Кирилла вернули в интернат. Воспитатели не поверили директрисе, все считали, что она просто покрывает подростка, выдумала про грабителя. Потом Майя Андреевна выбила для Кирилла однокомнатную квартиру, и он ушел в самостоятельное плаванье. В детдоме он после выпуска появился всего один раз, приехал спустя не один год после окончания школы, привез Майе букет, коробку шоколадных конфет и проникновенно заговорил:

– Простите меня. Я был глуп. Мал. После операций всегда все болело. Злился на вас. Не понимал, что вы мне нормальную жизнь подарили. Мне стыдно теперь. Есть ли у вас какие-то сведения о моей родне? Тяжело жить, ничего о себе не зная.

Напомним, Анжелика официально отказалась от больного ребенка. Майя Андреевна не имела права сообщать бывшему воспитаннику имя, фамилию его биологической матери. Но директриса нарушила закон. Кирилл получил адрес Егоровой.