— Много нашего брата за «решку» покидал? — все же не удержался он от того, чтобы уколоть Никиту.

— Да хватает… Я ведь вашего брата терпеть не могу…

— Ну, ну…

— Ты всерьез за работу взялся или как? — холодно спросил Никита.

Вот оно, его ментовское нутро поперло наружу.

— Всерьез и надолго… Я на путь исправления встал, гражданин начальник… Не верите?..

— Давно откинулся?

Ага, что с «феней» знаком, показывает…

— Еще Хозяин по ночам снится…

— Понятно… Ты это, если всерьез завязать собрался, заходи как-нибудь ко мне, поговорим…

Ну да, жди! Знает он, чем оканчиваются задушевные беседы с ментами. Вербануть, падла, хочет…

— Я на ментов никогда не козлил…

— О чем ты? Я вербовать тебя не собираюсь, — усмехнулся Никита. — Зачем? Ты же новую жизнь начинаешь…

— Ага, начинаю…

— А если за старое возьмешься, ко мне ходить не надо. Я сам тебя из-под земли достану. Мне ведь все равно, кто ты мне, друг или брат. Все одно за решетку упрячу…

— Ты был мне другом. А сейчас, извиняй, нет. Я с мусорами дружбу не вожу…

— Что ж, это твое дело. — Никита пожал плечами, повернулся к нему спиной и направился к выходу.

— Да пошел ты, легаш поганый!..

* * *

Женя шел к трамвайной остановке. В черном костюме, в галстуке, футляр со скрипкой в руках. Интеллигент-музыкант, таким мечтала его видеть мама. Таким он и выглядел. Еще очков-велосипеда не хватало для завершения картины. Но он был вором. Уважаемым вором, поавторитетнее многих, кто ходил, сунув руки в брюки, в расстегнутых до пупа рубахах, чтобы татуировка была видна.

И уж куда поавторитетнее этих «бакланов», на которых он случайно бросил свой взгляд.

Он шел к остановке через сквер. Кроме трех фраеров, пристающих к какой-то девке, там никого не было. А девчонка красивая. А фигурка так просто обалдеть. Не зря шпана кружит вокруг нее, так и норовит залезть ей под юбку. Но это же беспредел…

— Так нельзя, пацаны, — не повышая голоса, сказал он. — Женщин обижать нельзя…

Он остановился в двух шагах от буйствующей компании. Уже совсем заклевали девку. Она уже была близка к истерике.

— Шел бы ты отсюда, дядя! — обернувшись к нему, прогудел верзила с пудовыми кулаками.

— Не хотелось бы тебе костюмчик помять, — усмехнулся второй.

— Оставьте девку в покое, — Женя хищно сузил взгляд.

Его рука скользнула в карман пиджака. Там лежал «кнопарь», без него он никуда не ходил. Но до драки дело не дошло.

— Ша, мокряки! — послышался со стороны чей-то голос. — Врубайтесь, что вам Скрипач сказал…

Женя посмотрел вправо и увидел Когтя. С ним вразвалку шел еще один блатарь. Его он не знал.

— А мы что? Мы ничего… — сразу сник верзила. И со страхом посмотрел на Женю. — Ты уж извини, Скрипач, если вдруг что не так…

И, увлекая за собой других двух сявок, он слинял.

Наверняка молодняк этот ходил под Когтем. Он у них за «кустового». Хоть и «шестерка» он, но, можно сказать, козырная. В криминальном мире у него вполне осязаемый авторитет. Жене понравилось, что он уже успел объяснить своим шнырям, кто есть такой Скрипач. Те только услышали, с кем имеют дело, и сразу же сделали ноги.

Коготь Жене был по нраву. За все то малое время, что они были с ним в дороге, он научился понимать его с полуслова. И даже взгляды научился его читать. И сейчас, только Женя посмотрел на него, он понимающе кивнул.

Не зря Скрипач за девку подписался. По кайфу она ему. И не надо им мешать. Он понял все верно. А потому потихоньку свалил.

— Спасибо вам! — поблагодарила его красотка. — Вот уж прилипли, гады…

— Нельзя быть такой красивой и одной… Женя уже хотел ее. Он не он будет, если не затащит ее в постель.

— Так уж получилось… А вы скрипач? Она посмотрела на его скрипку. Ну да, конечно, он скрипач… Она немного не так все поняла.

— Как видите…

— А чего они вас так испугались?

— А вон тот молодой человек, — он кивнул вслед удаляющемуся Когтю, — берет у меня уроки…

— Он что, тоже на скрипке играет? — с сомнением посмотрела на него девушка.

— И даже поет… Как вас зовут?

— Ой, ну, конечно, нам надо было сразу и познакомиться, — красавица еще раз одарила его признательным взглядом. — Я — Таня. А как вас?

— Евгений.

— Вот мы и знакомы… Вы проводите меня до трамвая?

— А я вас домой на такси отвезу. Вы не возражаете? Она не возражала.

* * *

Таня ему нравилась. Красивая — это одно. Но красавицу найти не проблема. Заплати «стольник» проститутке и крути с ней любовь без всяких проблем. Да только проститутки — это вульгарно и пошло. А в Тане сохранилась чистота не искушенной жизнью женщины. Девятнадцать лет ей, а выглядела она как четырнадцатилетняя девчонка, о мужчинах знавшая лишь понаслышке. Но скоро Женя убедился в обратном.

Вечером они посидели в ресторане. Потом поехали к ней домой. Жила она в однокомнатной квартире на краю города. Снимала вподнаем. К себе она его впускать не очень-то хотела. Но он настоял. А потом оказалось, что ломалась она чисто из приличия. Он прихватил с собой бутылку шампанского. Не успели они ее выпить, как оказались в постели. А там она показала себя во всей своей красе.

В постели ей не было равных. Она не знала устали и все умела. Ему с ней было хорошо. И всегда мало. Он не мог насытиться ее любовью и молодым податливым телом. Целых два дня они никуда не выходили. Короткий сон, секс, обед, сон, секс… И так могло продолжаться до бесконечности. Но вот беда, холодильник у Тани был не резиновый. За два дня съели все, что можно. А выходить из квартиры никуда не хотелось. Но пришлось. Он повел ее в ресторан, в «Большой Урал». Она не хотела туда ехать, но он настоял. Она послушалась. Она вообще была послушная девочка.

На кармане у него оставался «кусок» с половиной. Гуляй, не хочу… Официант не успевал подавать блюда. И икорочка, и осетринка, и шампанское рекой лилось.

Он уже слегка опьянел, когда за их стол внаглую подсел какой-то «обмороженный». Он сел боком к нему и впился в Таню тяжелым взглядом. На Женю он даже не посмотрел.

— Ты чего это, коза, от стада отбиваешься? — с блатным выговором спросил он.

Голос Жене показался знакомым. Да, урода этого он где-то видел. И вспомнил, где…

— Ну ты чего, Мишаня? — испуганно смотрела на него Таня. — Я выходной себе взяла…

— А кто разрешил?

— Вот это не твое дело, — отрезал Женя. — Вали отсюда, Машаня…