— Наверное, это Толик, — едва разлепляя губы,прошептала Танька.

— Не открывай. У меня какое-то дурное предчувствие…

— Я тебе говорю, что это Толик. Как же я могу его невпустить?

Танька хотела было встать, но я удержала ее на месте.

— Твой Толик сам говорил, чтобы мы никому не открывалидверь. Так давай и не будем ее открывать. Зачем нам лишние неприятности? Еслиэто и в самом деле Толик, пусть позвонит тебе по телефону и скажет, что это он!

— Как же он позвонит, если не знает моегономера? — жалобно застонала Танька.

— Ничего, сообразит, как узнать. Позвонит в справочнуюи по адресу найдет.

Звонок повторился еще раз. На этот раз он был куда болеенастойчивым. Тот, кто стоял за дверью, руки от кнопки не отрывал. Сидевшая какна иголках Танька, оттолкнув меня, сорвалась с места и пулей бросилась вкоридор.

— Стой! — громко закричала я, запоздало пытаясьсхватить ее за руку — Стой! Кому говорят!

«Ну вот и все, надо готовиться к худшему, — понялая. — Дура Танька, связалась с этим смазливым блондином. Перетерпеть немогла! Притащила его сюда (запоминай адрес, дружочек), завтраком накормила и..,отпустила к Драному. И я как последняя идиотка пошла у нее на поводу!По-хорошему он с братцем пообещал договориться, как же! Я, конечно, неясновидящая, но то, что за дверью стоят крепкие ребята, готовые изрешетить насс Танькой, как только мы их впустим в квартиру, — это как пить дать. Иведь не сделаешь ничего. Не откроем — дверь выломают. Может, хоть соседидогадаются в милицию позвонить?»

С замками Танька справилась на удивление быстро. Распахнувдверь, она взвизгнула и как ошпаренная отскочила назад. На пороге, пошатываясь,стоял Драный. Глаза его были по-жабьи выпучены, толстые губы шевелились, словноон собирался что-то сказать, но не мог подобрать нужные слова.

Мясистая, поросшая темным пухом пятерня с кольцом-печаткойна указательном пальце комкала на широкой груди рубашку из тонкого полотна,перепачканную кровью. Сделав шаг вперед, он с грохотом рухнул на пол и громкозастонал.

Набравшись храбрости, я перешагнула через его тело ивыглянула из квартиры.

— Там никого нет, — с трудом выдавила я из себя ибыстро захлопнула дверь.

— Ты уверена? — каким-то чужим голосом произнеслаТанька.

— Там никого нет, — еще раз повторила я иопустилась на корточки рядом с Драным.

Драный лежал на боку. Поначалу небольшая лужица крови, почтине заметная на грязновато-коричневом линолеуме коридора, увеличивалась прямо наглазах.

— Эй, ты что? — прошептала я и, преодолевсмешанное со страхом отвращение, перевернула его на спину.

С видимым трудом Драный приоткрыл глаза, уже подернутыемутной пеленой, и, задыхаясь, прошептал:

— Я хочу жить… Шлюха… Слышишь, я хочу жить…

В уголках его рта запузырилась кровавая пена.

Спустя секунду жесткое свистящее дыхание оборвалось. Танькагромко закричала и съехала по стенке вниз.

Мы с Танькой сидели на полу и, глядя на Драного, курили однусигарету за другой. В полумраке тесного коридора фигура его казалась нереальнобольшой.

— Неужели он мертв? — прерывисто всхлипнув,спросила меня подруга.

— Мертвее не бывает, — глухо ответила я.

— А кто его убил?

— Ну, понятное дело, не мы.

— Но ведь он умер только сейчас, прямо на нашихглазах! — В Танькином голосе нарастали истеричные нотки. — Ему кто-товыстрелил в спину…

Не мог же он в таком состоянии подняться на мой этаж и такдолго звонить в дверь!

— Я выглядывала на лестничную клетку. Там никого нет.

Я заставила себя встать, на подгибающихся ногах прошла накухню и, отодвинув пеструю, в веселых чайниках занавеску, посмотрела в окно.Внизу, перед Танькиным подъездом, стояла знакомая иномарка, та самая, накоторой мы ехали из ресторана к Драному в гости. Не веря собственным глазам, ямахнула Таньке рукой и закричала, не слыша собственного голоса:

— Иди сюда! Там во дворе машина Драного!

Танька растерянно ахнула.

— Прямо чертовщина какая-то… Не мог же он управлятьмашиной в таком состоянии! Как он поднялся по лестнице? Если его ранили подороге сюда, почему он не поехал в больницу?

— Тань, ты бы лучше спросила, как он адрес твой узнал!

Решительно отстранив подругу, как тень застывшую у окна, яподошла к Драному и, стараясь не испачкаться в липкой крови, приняласьлихорадочно рыться у него в карманах.

— Что ты ищешь? — с ужасом уставилась на меняпоявившаяся Танька.

— Ключи от машины.

— Зачем?

— Спущусь вниз, открою машину и посмотрю, есть ли всалоне кровь. Попробуем выяснить, где его подстрелили.

— Ну уж, наверное, не в моем подъезде, —поморщилась Танька. — Кому он здесь нужен? У меня соседи спокойные. Бандюгнет. Выходит, его и в самом деле могли подстрелить по дороге. В машине?.. Да,скорее всего, в машине… Но адрес, Боже мой, адрес… Я точно помню, что неговорила вчера, где живу…

— Ну что ты, как курица, раскудахталась: адрес,адрес, — передразнила я Таньку — Насчет адреса и дураку понятно: Толиктвой настучал. Я как чувствовала, что он нас подставит. Господи, какое счастье,что по дороге к нам кто-то хлопнул этого хмыря! Не будь этого, он бы хлопнулнас!

Достав связку ключей, я шагнула к двери, но, услышав Танькинголос, остановилась.

— Эй, подруга, я с покойником один на один оставатьсяне хочу, — сказала она. — Я иду с тобой.

— Хорошо, пошли вместе, если тебе так хочется, —безразлично пожала я плечами и принялась открывать замки.

— Ленка, ты хоть пистолет спрячь, а то всех соседейперепугаешь.

— А вдруг в подъезде кто-то стоит?

— Кто?!

— Дед Пихто, — буркнула я. — Убийца, конечно!

Может, он жаждет крови и теперь хочет расправиться с нами.

— На кой черт мы ему сдались? Ты же сама говоришь, чтовыглядывала на лестничную площадку, но никого там не видела.

— Береженого, Танька, Бог бережет. Ты вот что…Оставайся-ка дома. Лучше смотри в окно.