— Я так и сделаю.

— Хорошо. Я буду рядом с тобой, когда понадоблюсь.

— Спасибо, Джианна, — сказала я, затем поколебалась. — Не могла бы ты сделать мне одолжение и дать мне тест на беременность?

Джианна замерла.

— Ох, Марси, только не говори мне, что парень-байкер был слишком глуп, чтобы использовать презерватив.

— Это просто произошло.

Я поморщилась от того, как глупо это прозвучало, но ситуация была экстраординарной.

— Как долго у тебя задержка?

— Всего один день. Возможно, ничего страшного.

— Тебе лучше надеяться, что это пустяк, потому что твой отец убьет Мэддокса, если ты забеременела, и сомневаюсь, что Ария остановит его.

— Знаю.

— Что говорит парень-байкер о своем возможном отцовстве?

— Я еще не сообщила ему. Хочу подождать, пока не буду уверена. Он сейчас не в лучшем состоянии.

— Как и ты. Не понимаю, почему ты должна переживать это одна. Он такой же ответственный, как и ты.

Я подняла брови.

— Ты можешь дать мне тест?

— Конечно, но у меня их нет, так что мне придется купить один в аптеке во время обеденного перерыва. Я могу заскочить вечером и отдать его тебе, хорошо? Или тебе нужно раньше?

— Нет. Несколько часов больше или меньше не имеет значения.

— Как скажешь. Я бы захотела определенности как можно скорее.

— У меня после обеда назначен сеанс с тату мастером, так что я буду занята.

Джианна кивнула.

— Не позволяй никому определять твою ценность, Марси. Обещай мне.

Я обняла Джианну, прежде чем встать.

— Не позволю. Я обещаю, — сказала я.

Мне было все равно, что Эрл думает обо мне, но его слова, набитые на моей спине, могли стать словами, произнесенными шепотом среди Фамильи. И я не могла не беспокоиться об этом.

***

— Мне все еще не нравится идея, что он будет с нами, — пробормотал Амо, когда Мэддокс подъехал к особняку на новеньком Харлее.

Он был удивительно похож на его старый, только без адской гончей Тартара. На нем не было костюма, только черные джинсы, черная футболка, кожаная куртка и байкерские ботинки. Без шлема.

Я не могла не улыбнуться, несмотря на мое беспокойство по поводу тату.

— Он не мог прожить без нового Харлея, — пробормотал Амо.

Мне нравилось видеть Мэддокса на мотоцикле. Это его место, но какая-то часть меня беспокоилась, что он действительно не сможет жить без байкерского образа жизни. Два телохранителя уже ждали перед дверью, а один сидел за рулем лимузина с бронированными стеклами.

Отец настоял на том, чтобы я взяла с собой трех охранников. Он не считал Мэддокса дополнительной защитой — совсем наоборот.

Амо последовал за мной на улицу. Я не удивлюсь, если он тоже решит поехать со мной.

Я направилась к тротуару. Мэддокс слез с байка и сделал шаг в мою сторону, будто собирался поприветствовать меня поцелуем. Я небрежно отошла в сторону, осматривая его байк, опасаясь, что поблизости находятся папарацци. Фотография поцелуя между мной и Мэддоксом могла бы вызвать скандал. Я еще не готова к этому. Не раньше, чем я почувствую себя прежней, и уж точно не раньше, чем мы с Мэддоксом обсудим наши отношения.

Он поднял брови, но ничего не прокомментировал. Амо раскрыл пиджак, показывая два пистолета.

— Тебе нужен один для защиты Марселлы?

Я благодарно улыбнулась ему. Это был его способ помириться с Мэддоксом. Возможно, вчерашний разговор действительно изменил его мнение. Я надеялась, что изменил. Если внешний мир был против нас с Мэддоксом, мне нужно, чтобы хотя бы моя семья была на моей стороне.

— Спасибо, но я экипирован. — он поднял кожаную куртку, обнажив пистолет. Затем повернулся ко мне. — Полагаю, ты не поедешь со мной?

Я видела разочарование на его лице, но, для начала, отец устроит скандал, если я не поеду в безопасном лимузине, а я не хотела подобных фотографий.

— Я должна ехать в машине.

Мэддокс кивнул. Расстояние между нами, физическое и эмоциональное, убивало меня, и, судя по его выражению лица, его тоже.

— Я поеду впереди, проверяя, безопасна ли дорога, Белоснежка.

Белоснежка. Вначале я презирала это прозвище, но не сейчас.

Он снова сел на Харлей и посмотрел на меня таким взглядом, что я пожалела, что не поехала с ним. Я хотела разделить это с ним, хотела понять, что он чувствовал, когда ехал на байке. Вместо этого я села в лимузин и наблюдала через тонированные окна, как он едет впереди. Я думала, что мне будет легче признаться в своих чувствах к Мэддоксу на публике, но все это было еще слишком свежо, слишком неопределенно, чтобы я была готова сделать себя такой уязвимой перед другими. Все смотрели, затаив дыхание, готовые к разгорающемуся скандалу.

**

Мэддокс остановился на обочине перед тату-салоном. Он сузил глаза, глядя на что-то внизу дороги. Я вышла из машины, когда Мэддокс слез с мотоцикла и направилась к входной двери тату-салона, которая была закрыта, чтобы я могла уединиться во время нанесения татуировки. На этот раз он не пытался дотронуться или поцеловать меня, и я возмутилась собственной трусостью.

— Что ты увидел?

— Мне показалось, что я видел объектив.

Я посмотрела в ту сторону, куда он указал, но понимала, что ничего не вижу. Мне редко удавалось. Я бы узнала завтра, если бы за нами следили папарацци.

— Хочешь, я пойду с тобой? — спросил Мэддокс, возвращая мое внимание к салону.

— Да, пожалуйста, — тихо сказала я.

То, что он увидел на моем лице, заставило его глаза вспыхнуть защитой. Один из моих телохранителей проверил тату-салон, пока Мэддокс и другой ждали со мной. Когда мы вошли, только Мэддокс остался рядом, пока тату мастер приветствовал нас. Он был покрыт татуировками с ног до головы, даже его лысая голова и горло. Только лицо оставалось нетронутым. Татуировки, украшавшие его тело, были красочными и замысловатыми, совсем не похожими на ужасные каракули на моей спине.

Было очевидно, что он чувствовал себя неуютно в нашем присутствии. Мне тоже было не по себе в этом месте. Я никогда не хотела набивать татуировку, и не решилась бы на это, если бы меня не заставили. Он подвел нас к шезлонгу, и я села, почувствовав себя как в кабинете врача. Это не успокоило мои нервы.

Мужчина, Константин, прочистил горло.

— Могу я взглянуть на татуировку, которую вы хотите перекрыть?

— Ох, конечно.

Ее еще мало кто видел, и сомневалась, что телохранители увидят ее. Отец проследит, чтобы они ничего не сказали, но иногда лакомые кусочки информации доходят до ушей жен, и тогда делаются все ставки.