– Думаю, что это правильно, – сказала леди Хардкасл, хотя и нахмурившись. – Покойный не хотел бы, чтобы какой-то сумасшедший разрушил все ваши общие достижения.

Казалось, что мистер Читэм с удовольствием выслушал эти слова хозяйки, а вот две дамы выглядели менее убежденными.

– Благодарю вас, миледи, – поблагодарил режиссер леди Хардкасл. – Перед сеансом я скажу несколько слов. Ну, вы меня понимаете – в качестве дани усопшему.

– Это подойдет как нельзя лучше, – согласилась миледи. – А еще, может быть…

Фразу не дал закончить настойчивый звонок в дверь.

Я открыла и увидела на пороге хорошо одетую молодую женщину, которую мы видели в пабе в компании Аарона Орума. На этот раз она была одна, хотя все так же безукоризненно одета в еще один прекрасно скроенный костюм. Особенно обращала на себя внимание ее шляпа. Это был мужской котелок с широкой лентой на тулье, завязанной в бант невероятных размеров с воткнутым пером фазана. Женщина явно любила произвести впечатление.

– Добрый день, – сказала она, протягивая свою карточку. – Насколько я понимаю, здесь остановился мистер Нолан Читэм. Я бы хотела с ним поговорить.

Я посмотрела на карточку. На ней было написано, что мисс Дина Коудл является сотрудницей «Бристольских известий».

– А по какому вопросу? – уточнила я со всей невинностью, на которую только была способна.

– По вопросу убийства одного из членов его команды, – ответила она без всяких эмоций.

Я выглянула на улицу. Нам предстоял еще один достаточно безоблачный, хотя и прохладный день.

– Прошу вас подождать минутку, мисс, – сказала я. – Проверю, на месте ли он.

С этими словами я закрыла дверь, подумав: «Журналисты могут подождать на улице. Особенно те, что поддерживают тесные отношения с людьми, столь явно враждебными нашим гостям».

Я повернулась лицом к небольшой группке людей, которые во время этого короткого разговора стояли у меня за спиной. Скорее всего, мисс Коудл прекрасно их всех видела. Я протянула карточку мистеру Читэму. Мельком взглянув на нее, он спросил:

– Вы ее знаете?

– Я видела ее в пабе в понедельник во второй половине дня. Это та женщина, которая, как я вам говорила, была с мистером Орумом. Но нас не представили друг другу, так что я не знала, что она журналистка.

– Журналистка, – повторил Читэм. – Тогда это здорово меняет дело. Я не знал, что он якшается с журналистами… Они ведь тоже на всякое способны.

Было видно, что такой вывод не доставил ему никакой радости.

– Возможно, это простое совпадение, – сказала я. – Я имею в виду то, что она журналистка. Эта женщина невероятно привлекательна. Так что он вполне может быть с ней потому, что она хорошо рядом с ним смотрится.

– Может быть, вы и правы, – неуверенно согласился Читэм. – Хорошенькие молоденькие девушки, виснущие у него на плечах, – это, несомненно, часть его богемного образа. Хорошенькие, молоденькие и, если удастся, богатенькие. Их всегда можно раскрутить на финансирование очередного проекта.

– Она действительно производит впечатление богатой женщины, – согласилась я. – Думаю, что, для того, чтобы привезти сюда весь ее гардероб, понадобился не один грузовой вагон.

Казалось, режиссер немного расслабился.

– Так значит, она, может быть, ничего и не замышляет, а? Наверное, будет лучше, если я с ней встречусь. И сразу поставлю все точки на «i». Не знаю, как я смогу запретить ей написать какой-нибудь дурацкий сенсационный материал по поводу смерти бедняги Бэзила, но, по крайней мере, смогу высказать нашу точку зрения.

– Думаю, что вам больше всего подойдет гостиная, – заметила леди Хардкасл. – А мы будем держаться от вас подальше, если только вы не захотите…

– Не захочу чего, миледи? – прервал ее Читэм.

– Я хотела сказать: «не захотите иметь свидетелей», – закончила хозяйка. Неожиданно это ее высказывание показалось мне слишком мелодраматичным. – Я уверена, что она заслуживает полного доверия, но не спокойнее ли будет иметь под рукой третью сторону, которая сможет подтвердить детали вашей беседы на случай возникновения каких-то споров?

– Наверное, вы правы, – согласился полковник, подумав немного. – Если только это не слишком сложно.

– Думаю, что здесь лучше всего подойдет Армстронг. Ни одна из нас не имеет причин присутствовать при вашем разговоре, но, мне кажется, на Армстронг она обратит меньше внимания. А со мной ей придется вести светскую беседу.

– Тогда договорились. – С этими словами Читэм направился в гостиную.

Я вновь открыла входную дверь. То, что ей пришлось ждать на крыльце, хотя и под почти бесцветным ноябрьским солнцем, отнюдь не улучшило настроения мисс Коудл. Она сверкнула на меня глазами, когда я пригласила ее: «Прошу вас. Мистер Читэм примет вас в гостиной».

Она молча прошла за мной через холл и вошла в гостиную. Я пропустила ее вперед и закрыла за нами дверь. Мне показалось, что она хочет что-то сказать – может быть, попросить меня уйти, – но ее отвлек мистер Читэм, горячо ее поприветствовавший.

– Добрый день, мисс Коудл, – радушно произнес он. – Как мило, что вы пришли, чтобы высказать свои соболезнования… Я и мои коллеги вам очень благодарны.

Женщина прищурила глаза. Ей явно не понравилась эта его попытка застать ее врасплох.

– Для вас это, должно быть, очень тяжелый период, – сказала она. – Потеря друга сама по себе уже горе, а когда в его смерти обвиняют ваше произведение… Можно только попытаться представить себе, что вы сейчас испытываете.

– Присядем, – предложил Читэм.

Пока они устраивались в креслах, мисс Коудл бросила на меня нетерпеливый взгляд. Было очевидно, что она предпочитает, чтобы меня не было в комнате, но понимает, что не в ее силах избавиться от меня в чужом доме, особенно когда один из гостей хочет моего присутствия. Я проигнорировала ее взгляд и расположилась в самом углу, возле книжного шкафа.

– Так значит, люди обвиняют мою фильму? – мягко уточнил мистер Читэм.

– Они очень скоро придут к этому, – ответила журналистка. Открыла свою сумочку и достала из нее переплетенный в кожу блокнот, на котором были золотом вытеснены ее инициалы. Потом, порывшись немного, извлекла из сумочки черную ручку с колпачком с красным верхом. Сняв колпачок, подняла глаза на мистера Читэма, приготовившись записывать.

– А почему они должны ее обвинять? – задал вопрос режиссер. – Я ведь создал развлекательную фантазию, а не инструкцию для убийцы.

– Но послушайте, мистер Читэм, – Коудл стала что-то записывать, – очень скоро все узнают, что Бэзил Ньюхаус умер в точности так, как это было показано в вашей фильме.

– В точности так, мисс Коудл? Вы что, намекаете на то, что его убили сверхъестественные силы?

Журналистка вновь нахмурилась. Или, может быть, она и не прекращала хмуриться. Мне показалось, что презрительное неодобрение – это обычное выражение ее лица.