волнение. «Похоже, я из тех людей, которые побаиваются летать. Или страх у меня из-за неопытности?..»

– Путешествия – это прекрасно, – произнесла бабушка. – И правильно, никого не надо брать. Мы будем ждать вас дома.

– Нам нужно все успеть. Поменять тебе фамилию, сделать паспорт, карту… Дженни, ты же возьмешь мою фамилию?

Мне показалось, что за столом все замерли. И какое счастье, что Егор уже ушел. В его присутствии мне было бы тяжелее ответить на этот вопрос. А я хотела ответить именно так:

– Да, папа.

При слове «папа» Андрей Дмитриевич замер, его глаза блеснули, а ямочка на подбородке дрогнула. И я каждой клеточкой тела почувствовала, как важно ему было это услышать. И мне захотелось вскочить и крикнуть: «Папа, ты самый лучший на свете, и я очень тебя люблю!»

– Хорошо. Я рад, – тихо произнес он и крепко сжал салфетку.

– Дженни, давай ешь, – нарочно весело сгладил всеобщую неловкость Павел. – У нас с тобой сегодня тяжелый день, не забыла? Вернее, он тяжелый для меня, ходить с девчонками по магазинам – дело непростое.

– Павел, ты же знаешь, куда отвезти Дженни? – Елена Валерьевна прикоснулась к стакану с апельсиновым соком. Светлая прядь скользнула по щеке, и тонкие длинные пальцы отточенным движением мгновенно убрали ее за ухо. – Девочке нужен разнообразный гардероб. Несколько платьев, брючный костюм… И домашняя одежда тоже. Надеюсь, вы справитесь.

– Сомневаюсь, что за один день возможно купить все, – покачала головой бабушка. – Лучше не торопитесь. Дженни, тебе будут к лицу все оттенки синего, бордовый цвет, серый, фуксия… И зеленый. Непременно зеленый! – И она указала на свое платье, точно хотела подчеркнуть: «Ты – моя внучка, значит, тебе непременно подойдут мои самые любимые цвета».

– Ждите нас ближе к ночи, – пошутил Павел. – Дженни, готова? Едем?

– Да, – решительно кивнула я.

– Удачи, – пожелал папа. – И покупай все, что тебе понравится.

– Не волнуйся, я прослежу, чтобы так и было, – поднимаясь, пообещал Павел.

«Неужели, это все происходит со мной?» – подумала я.

* * *

Мне хотелось задать много вопросов, но первые пять минут я терпеливо молчала и просто смотрела в окно. До поворота машина ехала медленно, и казалось, будто я – Золушка, отправляющаяся в карете на бал. И мне нравилась тишина, которую мы с Павлом делили пополам. Я чувствовала его дыхание и слышала, как нетерпеливо он барабанит пальцами по рулю. Островки деревьев убегали назад, проплывали дорожные знаки, небо было голубым, почти акварельным.

– Вы с Егором ходите в зал? Занимаетесь спортом?

– Если честно, то он это делает гораздо активнее меня, – усмехнулся Павел. – У него работы больше. И напряжения тоже… У нас есть тренажеры, помнишь, я тебе показывал? Но их мало, да и настрой не тот, когда занимаешься дома.

– Ты сегодня прогуливаешь учебу?

– Да, но это не проблема.

– А бабушка… Какой у нее характер?

– Бабушка живет в другой части дома. Мы не познакомили тебя с ней сразу, потому что она так захотела. Думаю, ты понимаешь, что людям в ее возрасте трудно даются перемены. Но, поверь, бабушка рада тебе. Я бы даже сказал, что она теперь счастлива. – Павел помедлил, а потом добавил: – Мы до сих пор гадаем, почему тебя назвали так же, как и ее… Это еще та задачка, не находишь?

– Нет, – легко ответила я и пожала плечами. «Какая же это задачка? Все совершенно ясно. Но только мне». – В семьях довольно часто называют ребенка именем бабушки или дедушки.

– И все же интересно… – Павел повернул налево и включил плавную тихую музыку. – А характер у бабушки выдающийся. Я бы не сказал, что сложный, но и простым его тоже не назовешь. Несмотря на то, что бабушка живет уединенно, она, тем не менее, каким-то невероятным образом держит всю нашу семью в ежовых рукавицах.

Павел засмеялся, и я улыбнулась, испытывая особенное теплое удовольствие от этого. Будто вспорхнули яркие бабочки и закружились вокруг меня, касаясь щек, лба, подбородка и ушей бархатными крылышками. У меня даже зачесался нос.

– Бабушка не показалась сильно строгой. Скорее, сдержанной… Папа на нее совсем не похож.

– Да, они разные, – согласился Павел.

– Ты часто к ней заходишь?

– Стараюсь почаще, иначе бабушка подарит мне самый суровый взгляд… – Он вновь искренне засмеялся, и сразу стало жаль, что дорога отнимает у меня внимание Павла. Заерзав в кресле и устраиваясь поудобнее, я принялась торопить время – скорей бы доехать… – Поверь, таким взглядом можно слона превратить в крохотную мышь. Кстати, к Егору она менее требовательна. А когда я говорю об этом, бабушка отвечает: «У каждого из вас своя миссия. Ты – подарок для женщин этого дома. Вот и радуй нас». Она, конечно, шутит, но мне, если честно, приятны эти слова.

«Подарок, – мысленно повторила я, соглашаясь с бабушкой. Да, у каждого человека в семье своя роль. Я, например, в доме дяди и тети была тенью. Скользила по полу, растворялась в чердачной пыли, появлялась и исчезала, когда это требовалось. – А теперь… А теперь я – главная!»

Я чуть не прыснула от смеха, но вовремя сдержалась.

– А я согласна с бабушкой. Без тебя мне было бы тяжело привыкнуть к новой жизни.

– Я рад, если хоть немного помог, – ответил Павел без тени улыбки.

Он собирался еще что-то сказать, но продолжать разговор не стал. И дальше мы вновь ехали в тишине, которую и мне не хотелось нарушать.

В душе продолжалось отчаянное раздвоение реальности. А как еще это назвать? Если по сути чужой вам молодой человек называет вашего папу – отцом, а бабушку – бабушкой, то… То так можно и с ума сойти. Особенно если учесть, что Павел… очень хороший.

Я была не в состоянии распутать клубок шершавых противоречий. Он застрял в груди и принялся дергаться, вертеться и даже сделал несколько попыток вырваться на свободу.

«Павел мне не брат… не брат… – выстукивало сердце. – Ну почему же он не называет папу по имени и отчеству?»

«Потому что Андрей Дмитриевич Уваров долгие годы воспитывал и Павла, и Егора», – эхом прозвучал ответ.

«Это мне известно…»

В магазинах я опасалась выглядеть глупо, особенно в тех, где одевается Елена Валерьевна. Джинсы и футболка – вот моя радость, но придется мерить платья и брючные костюмы.

А если папе не понравится купленная одежда?

Оставалось только положиться на Павла. Я собиралась чутко прислушиваться к его мнению и советоваться по всем вопросам. И я не сомневалась: это будет трудно, и наверняка смущение окрасит лицо в помидорно-красный цвет минимум раз тридцать.

– Может, отправимся в какой-нибудь магазин… попроще… – осторожно предложила я, не зная, как лучше