Карин была очарована бесконечным разнообразием диких орхидей, встречавшихся чуть не на каждом шагу. Охваченная ликующим возбуждением, она набрала полную охапку роскошных цветов, отчего руки у нее вскоре стали липкими и влажными. Ей пришлось умерить свой энтузиазм и только с завистью разглядывать все новые виды этой царицы цветов, попадавшиеся по дороге. Увидев высоко на дереве алые раструбы диких красавиц, она не удержалась и стала подпрыгивать, чтобы дотянуться до ветки и сорвать вожделенный цветок, но все ее усилия оказались тщетными. Тем временем Кент настороженно оглядывался и вслушивался, стараясь сквозь многоголосье птичьего хора и неумолчную болтовню обезьян различить звуки, предупреждающие возможное появление опасного зверя. Он и Роландс неустанно искали какой-нибудь источник пресной воды и наконец случайно обнаружили его. Весело журчащий ручеек вытекал из щели между каменными глыбами, поросшими низкими деревьями, и по песчаному руслу устремлялся к морю.

Вода в нем оказалась такой прозрачной и сверкающей на солнце, что Роландс тут же жадно припал к ней и, заявив, что отродясь не пил такой вкусной воды, наполнил ею два контейнера, которые они таскали с собой. Итак, проблема питья благополучно разрешилась. Оставалась еще одна проблема, которая беспокоила их, — что же скрывается за непролазными зарослями в глубине острова, куда невозможно было проникнуть — во всяком случае теперь, когда день уже клонился к вечеру и под густым пологом листвы становилось сумрачно. Высокие стволы деревьев напоминали Карин величественные колонны кафедрального собора, устремляющиеся к невидимому небу. Между стволов и вокруг них вьющиеся колючие растения цепко переплетались друг с другом, образуя плотную, непроницаемую завесу, к тому же опасную, как объяснил Кент, показав девушке плети ядовитого плюща, до которого не следовало дотрагиваться из-за риска быть обожженным.

Пряные ароматы тропических цветов и растений густо насыщали влажный воздух, и уже к середине дня терпкая духота затрудняла дыхание. К этому добавлялось назойливое присутствие целых туч москитов. Карин, которой никогда раньше не приходилось подвергаться укусам насекомых, то и дело с брезгливостью сбрасывала с себя или прихлопывала на обнаженных руках и ногах разнообразных и отвратительных представителей этого кусачего племени. К ее крайней досаде, несчастное единственное платье подверглось безжалостному нападению колючих кустарников и порвалось в нескольких местах. Когда настало время возвращаться на берег и путники вышли на открытое место, она с ужасом увидела, что от ее платья оторвался большой лоскут, свисавший чуть ли не до земли.

Если дело пойдет так и дальше, через несколько дней она останется совсем без одежды.

Девушка исподволь взглянула на Кента, представляя, какое ужасное впечатление производит она на него своим внешним видом. Волосы торчат дыбом, рот испачкан соком разных фруктов, которые она пробовала, потакая своему любопытству. Но встретив взгляд Карин, он только сокрушенно покачал головой: словно за компанию с истерзанным платьем девушки, одна из его брючин пожертвовала оторванным клоком не меньше фута длиной. Кент криво усмехнулся, придерживая вырванный кусок ткани.

— Нам здорово пригодились бы английские булавки, но, к несчастью, у нас нет ни одной!

Роландс, чья одежда пострадала гораздо меньше благодаря той удивительной ловкости, с которой гибкий, худощавый кокни продирался сквозь чащу, прикрыл глаза рукой, вглядываясь в то место, где под прикрытием нависающего утеса пряталась их шлюпка. Заходящее солнце било в глаза, и, хотя его свет уже не обжигал, как днем, он странным образом преувеличивал размеры предметов, находящихся вблизи, и затемнял отдаленные, вырисовывающиеся силуэтом на мерцающей синеве неба. Роландс пришел в восторг от этой непостижимой игры света и заявил, что завтра же намерен более тщательно обследовать этот утес.

— Там может оказаться пещера, которую мы можем использовать как штаб-квартиру, — размышлял он вслух, оглядываясь по сторонам. — Если нам придется проторчать здесь бог знает сколько времени, стоит обзавестись каким-нибудь удобным и надежным убежищем. Мисс Хэммонд не может все время оставаться под открытым небом. — Он задумчиво посмотрел на девушку, выглядевшую очень уставшей после целого дня ходьбы и еле передвигающую ноги. — Если, не дай бог, снова нагрянет ураган, нам может уже не так повезти, как на этот раз!

— Согласен, — коротко ответил Кент и оглянулся на Карин, бредущую за ними.

Она слегка прихрамывала, так как ее сандалии порвались и один палец на ноге расшибся о камень и кровоточил. Кент протянул ей руку, предлагая помощь, но девушка качнула головой:

— Я в порядке, просто день оказался очень долгим.

— Да, очень долгим и утомительным. Слишком утомительным для вас. — Он взял ее за руку и помог перебраться через оставшуюся полоску каменистой земли. — Мне тяжело думать обо всем, что выпало на вашу долю, Карин, — серьезно сказал он. — Слишком уж много трудностей!

Карин весело улыбнулась ему:

— Иногда я просто в восторге от нашего приключения, хотя, признаюсь, временами сомневаюсь, так ли оно замечательно.

Сочувственно взглянув на нее, Роландс добродушно заметил:

— Не беспокойтесь, мисс. Через какое-то время нас обязательно заберут отсюда, но ведь могло быть и хуже! По крайней мере, у нас есть вода и пища, и я уверен, что под утесом есть пещеры. Мне даже вспоминается, что я как будто видел какие-то отверстия. Завтра мы это выясним.

— Выяснять это придется вам, — твердо сказал Кент, когда они достигли отправной точки их сегодняшней экскурсии. — Мисс Хэммонд должна дать отдых ногам. — Опустившись на колени, он осмотрел маленькую стопу девушки, залитую кровью, и осторожно стер ее своим носовым платком. Он несколько раз обмакнул платок в теплую воду лагуны и, когда Карин попыталась отдернуть ногу, так как морская вода больно щипала ранку, серьезно объяснил, что морская соль оказывает антисептическое действие, а другого антисептика в их распоряжении не имеется.

Он проговорил это таким мрачным, сокрушенным тоном, что Карин расстроилась за него.

— Если она не сможет остаться одна, я буду с ней, Роландс.

— Хорошо, босс.

Неутомимый Роландс уже вскрыл банку с тушеной говядиной, подумал и открыл еще одну банку — с бобами. Карин стало подташнивать от одного вида слипшейся массы бобов, вываленных на алюминиевую тарелку, и она заявила, что предпочитает фруктовую диету, во всяком случае сегодня. Она съела два небольших спелых банана, выпила тепловатого кофе, потому что им приходилось экономить керосин в примусе, а затем устало вытянулась на горячем песке.

Больше всего ей нравилось, что песок оставался теплым еще несколько часов после захода солнца, поэтому пронизывающий ночной холод ощущался только перед рассветом. Но Кент все равно заботливо прикрыл ее своим пиджаком, а под голову подсунул импровизированную подушку из свернутого куска брезента.

— Спите спокойно, — ласково, словно ребенку, сказал он. — Спите, во сне забываются все тревоги!

Примерно через час Карин проснулась и увидела, что он сидит, прислонившись к дереву и грустно смотрит на темное море, зажав во рту одну из последних сигарет. Она удивилась, что он не последовал собственному совету и не попытался найти успокоение во сне.