заглянула к козам. Белоснежка завтракала, втиснувшись между Пятнышком и Снежинкой, и выглядела вполне смирной.

Зато урок математики оказался далеко не безобидным. Герр Коппенрат истязал нас новыми заданиями, и сегодня жертвой пала Аннализа. Она торчала у доски битых четверть часа, безуспешно пытаясь вычислить размеры владений неких Визендуфтов. У этого семейства имелся сад длиной 48 метров, а его ширина была на 12 метров меньше длины. Две трети площади сада должен был занять новый бассейн. Но герра Коппенрата интересовал вовсе не бассейн, а сколько квадратных метров останется под разбивку газона.

Найти ответ Аннализа так и не смогла. Наконец герр Коппенрат презрительно хрюкнул и отправил ее на место. Лицо у Аннализы стало похоже на палитру для акварели: тушь с ресниц и тени для век смешались со слезами и превратились в зеленовато-синюю массу. Краситься в нашем возрасте — просто глупо, но сейчас мне стало жалко Аннализу с этими ее жуткими разводами под глазами.

Я надеялась, что меня не вызовут, и мне повезло. Следующей жертвой герр Коппенрат выбрал Целовальника. Но на перемене мне пришлось столкнуться с гораздо более серьезными садовыми проблемами, чем у семьи Визендуфтов.

— Герр Маус просит тебя зайти к нему, — сказала фрау Вигельманн, когда мы с Линой стояли возле загона с козами, и следили, чтобы Мориц не скормил Белоснежке бутерброд.

— Но там же сыр, а не колбаса! — упрямо твердил мальчик.

— Козы не едят сыр, слышишь или нет? — я дернула Морица за ухо и отправилась к директору.

Вообще-то герра Мауса кое-кто называет герром Бульдогом, потому что у него такие же щеки: они тоже странно свисают и подрагивают, когда он говорит. Но сегодня мне было не до прозвищ.

Фло оказалась права. Неприятности начались.

— Поступила жалоба от жителя нашего квартала, — начал герр Маус. — Одна из наших коз забралась к нему в сад и повредила очень дорогие растения. Судя по описанию, это не Снежинка и не Пятнышко.

Я кивнула. Сказать я ничего не смогла.

— Это не годится, Лола, — продолжал герр Маус. — Я понимаю, что ты хотела бы, чтобы твоя козочка жила в хороших условиях, и до сих пор все шло неплохо. Но этот человек, герр Занфтманн, не впервые жалуется на наших коз.

— Как это? — удивилась я. — Белоснежка сбежала позавчера, и это был единственный раз, даю вам честное слово…

— Вот, — прервал меня герр Маус, хлопнув ладонью по толстой серой папке, лежавшей на его столе. — Здесь подшита вся переписка между герром Занфтманном и нашей школой. Она не имеет отношения к Белоснежке, потому что все началось год назад. Тогда случилась похожая неприятность с одной из коз, и он потребовал, чтобы мы убрали животных с территории квартала. Герр Занфтманн собрал подписи множества соседей. Он считает, что козы не должны жить в крупных немецких городах, поскольку это не альпийские луга.

— Но бонсай тоже не растут сами по себе в крупных немецких городах, — проворчала я.

Фло рассказала мне, что бонсай родом из Японии. Их привозят оттуда на самолетах, а выхлопные газы самолетов отравляют наш воздух. Если посмотреть на это дело с такой точки зрения, то Белоснежка сделала доброе дело.

Но герра Мауса мои доводы не убедили. Он потирал ладонями свои щеки, пока те не покрылись красными пятнами, а затем строго посмотрел на меня поверх очков.

— На этот раз мне удалось унять герра Занфтманна. Но нельзя допустить, чтобы твоя козочка сбежала еще раз и забралась к нему в сад. Слышишь меня?

Конечно, слышу, у меня с ушами все в порядке. Но сейчас в них что-то шумело. Сразу в обоих.

— Обещаю, что буду во все глаза следить за Белоснежкой, — сказала я. — Обещаю, что она больше не сбежит.

— Что ж, будем надеяться на лучшее, — сказал герр Маус. — Но если поступит еще одна жалоба, я ничего не смогу сделать.

— Нам надо что-то придумать, — сказала я Фло на следующей переменке, когда мы с ней и с Солом пошли к загону. — Но что? Я же не могу караулить Белоснежку днем и ночью и все время следить, чтобы никто не оставил дверь загона открытой.

— Можно нанять охранников, — ухмыльнулся Сол. — Козьих телохранителей. Надо посмотреть в Интернете, может, и есть такие.

Я сердито взглянула на Сола, а Фло почесала кончик носа.

— А что, если составить правила? — наконец предложила она. — И вывесить прямо здесь. Чтобы все знали, что можно и чего нельзя делать, когда приходишь к козам.

Фло опиралась на костыли и морщилась. Сегодня она оставила свою инвалидную коляску в классе, но на костылях все еще ходила очень медленно.

— Тебе больно? — забеспокоилась я.

Фло вздохнула и покачала головой:

— Уже нет. Что если мы соберемся сегодня вечером в «Жемчужине юга» и напишем правила по уходу за козами? Меня сегодня Пенелопа забирает. Сол тоже может поучаствовать.

Я кивнула и помогла Фло вернуться в класс, где она буквально рухнула в коляску. Втайне я восхищалась своей лучшей подругой и ее мужеством. Она еще ни разу не пожаловалась, хотя провела в инвалидной коляске уже два месяца, а ходить на костылях ей было тяжело и больно.

В «Жемчужине» мы встретили бабушку Сола, которая только что вернулась из Кито. Они с Горой сидели за барной стойкой и ели «Папос де Анжо», вкуснейший десерт. Кожа у нее стала еще темнее, чем была, а сама она стала еще толще. Они с Горой были как две огромные глыбы, но оба сияли, а когда бабушка Сола стирала с носа сахарную пудру, то хихикала, как маленькая девчонка.

— Красавица Фло еще в коляске, бедняжка, — посочувствовала она и опустила на плечо Сола свою могучую руку. — Мой внук хорошо о тебе заботится?

Дедушка, стоявший за барной стойкой, ухмыльнулся. Сол и Фло покраснели, а я подумала, что если бы я оказалась в инвалидной коляске, Алекс не смог бы обо мне позаботиться, потому что живет в Париже.

Но сейчас мне было не до Алекса — нужно было подумать про козу. Мы уселись втроем в дедушкином офисе, и через два часа держали в руках листок с десятью правилами по уходу за козами. Потом мы отправились в магазин за углом, где нам распечатали его на зеленой бумаге, увеличив в три раза, и покрыли прозрачной пленкой.

— Какой симпатичный желтый цвет, — сказал дедушка, когда мы с гордостью продемонстрировали наше творение в «Жемчужине юга».

— Ничего подобного, — поправила я своего дедушку-дальтоника. — Это ярко-зеленый. И, между прочим, на твоей фиолетовой рубашке коричневое пятно от соуса.

Дедушка покраснел, а