нее, с треском свалившись вниз. Оставшиеся двое, не понимая, что случились, в недоумении наблюдали за свалившимся в яму собратом. Воспользовавшись смятением врага, Сергей бросился на шитого, который был с дубиной, вонзив лезвие ему в грудь и повалив на землю, временно выведя из строя, что было вовремя, ведь третий шитый, видимо, очнувшись, бросился на Сергея, подняв для удара свой серп. Но отступник, вовремя перегруппировавшись, смог среагировать на атаку и перехватил серп эфирным лезвием. Отступник хотел бы пырнуть кинжалом в шитого, однако тот проявил большее проворство и сильно ударил свободным кулаком Сергея в челюсть, порядком ошеломив его. Однако Сергей смог удержаться на ногах. И в свою очередь, понимая, что сейчас последует новая атака, Сергей сделал рывок на шитого, обхватил того за торс и, повалив на землю, вонзил ему кинжал в глаз, что моментально его убило.

Но обрадоваться победе Сергей не смог, ведь он совсем забыл про третьего шитого, который успел оправиться от раны и вновь атаковать Сергея, который только и успел, что выставить перед ним свое лезвие. Но шитый ударом дубины выбил его из руки Сергея, отбив при этом ему пальцы. А следующим молниеносным ударом он уже стукнул в грудь отступника. И хоть удар был нанесен голой дубиной, силы удара хватило, чтоб из глаз Сергея посыпались искры, а сам он как подкошенный рухнул на землю. Чувствуя постепенно нараставшую боль, Сергей, очнувшись в последний момент, убрал голову с траектории удара дубины, но был уже не в силах что-то противопоставить противнику. Единственное, что он смог сделать, так это поднять руки перед лицом, чтобы хоть как-то отражать удары и протянуть еще немного, но это лишь последний жест отчаяния перед неминуемой смертью.

Это понимал и шитый, быстро замахнувшийся для нового удара, но что-то вдруг случилось, и ожидаемого удара Сергей не получил, а шитый так и замер, замахнувшись дубиной. Правда, уже с деревяшкой, торчащей прямо из его глаза. Еще миг — и деревяшка исчезла, а шитый упал на землю уже мертвым. Отступник был в полном недоумении оттого, что случилось, смотря на появившуюся вместо шитого фигуру с посохом и в капюшоне. Из-под которого на него смотрел какой-то старик.

Глава 5

В березовой роще от легкого и слегка прохладного ветра, дувшего с востока, начали опадать местами уже пожелтевшие листья и, опадая от своих берез, уже подхваченные упомянутым ветром, они, планируя медленно, но все так же неотвратимо, в конце концов падали вниз, на землю, заканчивая тем самым свой короткий цикл жизни.

За этой сценой от начала и до конца с увлеченностью наблюдал некий человек, пребывавший тут же, в роще. И с виду можно сказать, что такое обыденное событие, как осенний спад листвы, вызывал у этого человека какой-то интерес, что читалось на его лице и в глазах. Почему? Может, он видел особой смысл во всем этом или нечто другое, кто знает. В любом случае сам по себе этот человек был куда интересней, чем роща, в которой он находился. На вид он был мужчиной средних лет с небольшой сединой в русых волосах и изящным лицом, которое правда было слегка затронуто морщинами. Он носил очки с серебряной оправой и был одет в богатое иностранное платье. В руках мужчина держал журнал с приделанной к нему чернильницей и пером, которым он что-то записывал в сам журнал время от времени.

Наконец неизвестный отошел от опушки и медленным шагом направился в сторону деревни, стоявшей рядом. И когда он дошел до нее, то не спеша подошел к самой крайней избе, у которой находились двое людей: бабуля лет шестидесяти, сидевшая на скамейке, да мальчик, копошившейся у ног бабули в земле палкой, видимо, надеясь что-то выкопать. И на первый взгляд ничего необычного, наверное, просто бабуля с внуком гуляют на улице, но если понаблюдать за ними некоторое время, то легко заметить некоторую механичность в их движениях. Так, бабуля постоянно повторяла одно и то же движение — легкие качки вперед-назад, — а мальчик, копошась в земле, постоянно раскапывал небольшую ямку, затем закапывал ее. И так снова и снова, из-за этого складывалось такое впечатление, будто это не живые люди, а просто заводные куклы, имитирующие их.

А это было еще не все. Всмотревшись, можно было подметить на телах этих людей в определенных местах швы, словно соединявшие части тела. Прибавить к этому мертвецкую блеклость кожи и абсолютно бездумный взгляд выпученных глаз этих людей — и можно было с уверенностью сказать, что они уже мертвы. Но как и почему они все еще живы — ответа на этот вопрос не было. Подошедший неизвестный тем временем с деловитым видом рассматривал этих странных людей, делая про себя какие-то умозаключения, записывая их в небольшой дневник графитовым карандашом.

Однако эти изыскания внезапно прервала бабуля, которая, слишком сильно качнувшись вперед, рухнула на землю как подкошенное дерево, на что мальчик, кстати, и ухом не повел, продолжая механично рыть свою яму, а человек, убрав свой дневник, бережно усадил упавшую обратно. За этим делом неизвестного и застал внезапно подошедший шитый, прервав наблюдения первого и тут же обратившись к нему.

— Господин профессор, мы захватили ночью новую партию, — быстро проговорил шитый

— Каков груз в этот раз, седьмой? — медленным и монотонным голосом поинтересовался профессор.

— Пять живых экземпляров, десять убитых, множество вещей и товаров, — отчитался седьмой, но задумавшись, добавил через некоторое время: — И еще вы говорили сообщать об особенных экземплярах.

— Да, верно. И коли ты спрашиваешь… значит, вам удалось захватить экземпляр? — с неподдельным интересом спросил как-то подозрительно оживившийся профессор.

— Да, и не один, а двух близнецов, которых мы взяли в плен живыми и почти невредимыми.

— Близнецы, так еще и живые — это замечательно, — от услышанной новости профессор, кажется, был вне себя от радости.

— Мы рады, что смогли порадовать вас, господин, но… что нам с ними делать?

— Все добытые вещи отправить в резиденцию. Близнецов в карцер, я займусь ими позже. У меня на них есть особенные планы. А остальных, особенно живых, приготовить к процедуре и… — договорить профессору не дал глухой звук — очередное падение бабули, — и поосторожней с нашими новыми гостями, захваченный корабль сожгите и утопите где-нибудь в реке, как остальные, — закончил профессор.

— Будет сделано, — сказав это, седьмой ушел восвояси, а профессор собрался было снова усадить бабулю на скамейку, но та, как оказалось, была уже на скамейке, словно она не падала. И профессор этому, кажется,