– Слушайте, а как она пойдет в метро босиком? – подала голос Ундина. – Могут не пустить.

– Да чтоб вас! – сплюнул Арт. Но уже через мгновение его лицо просияло. – Ундина, а пакеты остались?

– Точно! Арт, ты гений! – воскликнула Ундина, вытаскивая из-под куртки несколько оставшихся пакетов. – Надевай давай.

– В этом?!

А впрочем, это было даже весело.

Стоя прямо на тротуаре – хорошо еще, отошли вбок – и опираясь на Кита, я быстренько напялила пакеты на ноги. Арт помог выпустить воздух и завязать.

– Все! Отлично! Как новенькая! – хохотнул Кит. – Идемте, взрыватели фиговы…

Последнее он сказал очень-очень тихо, но Арт все равно грозно на него глянул.

Дальше я топала с пакетами на ногах. Не обувь, конечно, но все-таки лучше, чем босиком.

С этого момента вся моя неловкость и страх улетучились. Почему-то я была уверена: все хорошо с теми ребятами из класса. И с тем мальчиком. Он вообще сидел дальше всех от… как Ундина назвала ту машину, я не запомнила. Сейчас я чувствовала себя немного заговорщиком. Ведь все-таки нам удалось навредить искинам… Хотя получается, что и не мы им навредили, так, что ли? А может, и хорошо, что не мы?

В моей голове роилось столько мыслей сразу, да еще одни перебивали другие, что я не знала, за какие хвататься.

Станционные двери пропустили нас, Кит с Ундиной и Рил прошли вперед между столбиков с дверцами.

– Ах, забыл, тебе же надо купить поездку…

– Не надо, – таинственно шепнула я Арту. Не знаю, почему решилась? Наверное, под влиянием приключения. – Смотри!

Подойдя к столбикам и протянув руки, я уже уверенным жестом отключила их. Огни погасли, мы просочились вперед и быстренько встали на движущуюся лестницу, спеша догнать Ундину с Китом и Рил. Я думала, Арт удивится – ну или обрадуется. Но он молчал всю дорогу, сохраняя каменное выражение на лице. И когда сели в поезд – тоже молчал. Рил с Ундиной и Китом переговаривались о чем-то своем, а мне было так неуютно рядом с молчавшим Артом, что я не знала, куда себя деть. Наконец Рил поднялась:

– Я обещала к матери на работу зайти. Давайте, увидимся вечером.

И вышла из вагона. А мы поехали дальше.

Наконец я не выдержала и тронула Арта за руку.

– Ты считаешь, так нечестно, да? – дрожащим голосом спросила я. – Отключать столбики?

Он странно посмотрел на меня, а потом взял за руку и встал, уводя за собой на другое свободное место, подальше от Кита с Ундиной. Они покосились на нас, Кит так и расплылся в улыбке, но потом вернулись к разговору.

– И давно ты умеешь столбики отключать?

– Совсем недавно – как сюда попала. У нас нету.

– Логично. – Он помолчал. – А еще… умеешь еще что-нибудь такое… ну… например…

Он задрал голову к потолку, старательно разглядывая его. Как будто искал там подходящие примеры.

– Механизмы запускать? Менять мелодии в часах? – весело спросила я.

Не знаю почему, но меня вдруг охватило какое-то безумное… счастье? Да нет, просто радость.

Арт не удивился. Он посерьезнел и закивал головой:

– Я должен был догадаться. Ну здравствуй, техно. Так это ты взрыв устроила.

Лес

Накануне ночью мэр не спал.

«Вы должны устранить угрозу, – несколько дней назад заявил ему наместник архипелага. – Что это: потенциальные техно разгуливают у вас перед носом, а император должен сидеть на пороховой бочке? Это безответственность. Возможно, мэрство – непосильная ноша для вас и стоит заняться чем-нибудь поспокойнее? Не думали об этом? Разберитесь же, наконец, со своими сиротами. Возьмите в помощь Серый орден, если требуется».

Мэр только об этом и думал. Молотил кулаком по столешнице и расшвыривал ногами стулья в кабинете. Выковырнуть интернатских из леса оказалось невозможным – они попросту исчезли, как не было. Но начальник охраны уверял, что они могут быть исключительно там и нигде больше – если только в полном составе не утопились в море.

Когда секретарша в первом часу ночи принесла ему, совершенно больному от злости и бессонницы, чашку крепкого чая, он схватил ее за руку. Женщина вскрикнула.

– Я ведь могу спалить этот проклятый лес, – с присвистом прошептал мэр. – Вместе со всеми. Вместе с вашей дочерью. Просто выжечь. Скажу, что ударила молния. Или возгорелся торф. Никто не будет проверять. Никому это не нужно.

– Проявите же милосердие! – взмолилась секретарь.

Мэр дернул ее за руку к себе, приблизив ее лицо, и процедил:

– А мне неведомо милосердие. Оно мне ни к чему. Я хочу жить, как жил, ясно? Спокойно жить. Мне не нужны чужие проблемы борьбы за власть, я ни с кем не борюсь. Оставьте мне мое, и все!

– Но я же на вашей стороне! – пролепетала женщина.

Мэр резко оттолкнул ее, взял чашку с чаем и сделал огромный глоток.

– Что вы можете предложить? Иногда вас посещают умные мысли. Идеи есть?

Секретарь умиротворяюще улыбнулась:

– Конечно, шеф.

* * *

Еще одно утро выдалось подозрительно тихим. Ирина Андреевна открыла глаза и поняла, что что-то не так. Рядом, как обычно, сопела баба Люба, за круглым окошком щебетали полные жизни птахи. Но чего-то привычного недоставало, и она скоро поняла, чего именно: ровного дыхания, тихого похрапывания с присвистом, сонного бормотания или даже всхлипывания. С середины зала, где спали мужчины от трех до сорока трех лет, не доносилось ни одного звука. Ирина Андреевна порывисто села.

И тут же у нее чуть не вырвался возглас радости и облегчения: в нескольких шагах от спального места высилась деревянная перегородка. Дом за ночь вырастил раздвижную стенку, а может, даже не одну. Ирина Андреевна вскочила и легко, как девочка, и, уж конечно, без всякой хромоты подбежала к перегородке, провела по ней рукой.

Створка пахла как свежераспиленная доска. Но никаких следов распила не было – она была гладкой, словно отшлифованной на фабрике. В качестве ручки имелось удобное отверстие, за которое можно было уцепиться пальцами. Стенка выдвигалась полукругом, отгораживая совсем небольшое пространство – комнатку, где и спали они с бабушкой. Это означало сразу очень многое. И то, что среди них появился техно, – вернее, техно осознал себя. Значит, Натка не просто нарисовала столбы, она почувствовала, что может создавать, – и сделает это снова. И то, что Лес не возражает, а намерен помогать.

Ирина Андреевна взялась за ручку и осторожно сдвинула перегородку в сторону – та поехала без труда, без царапанья по полу, открыв знакомую картину.