«Фюрер, по-видимому, считает неизбежным насильственное решение вопроса о Судетах путем вторжения в Чехословакию. В этом мнении его поддерживают окружающие его безответственные радикальные элементы. О позиции Геринга мнения разделились. Одни полагают, что он понимает серьезность положения и пытается умерить пыл фюрера. Другие думают, что он, как и в случае с Бломбергом и Фричем, ведет двойную игру и откажется от своих взглядов, как только дело дойдет до доклада фюреру».

«Честные и серьезные немцы, занимающие ответственные государственные посты, должны чувствовать себя призванными и обязанными использовать все мыслимые средства и пути до последней возможности, чтобы предотвратить войну, которая перерастет в мировую и которая будет означать «finis Germaniae» – конец Германии.

В первую очередь это должны сделать высокопоставленные лидеры вермахта, являющиеся достаточно авторитетными, так как именно вермахт служит исполнительным средством государства в ведении войны.

На карту поставлен вопрос о существовании нации. История заклеймит руководство вооруженных сил кровавой виной, если они не будут действовать в соответствии со своими профессиональными и государственно-политическими знаниями и совестью. Солдатское повиновение имеет свои границы там, где их знания, их совесть и их чувство ответственности запрещают им выполнять приказ.

Если к их советам и предупреждениям не прислушиваются в такой ситуации, тогда они имеют право и обязаны перед народом и историей уйти со своих постов. Если все они будут действовать сплоченно, проведение военных действий станет невозможным. Тем самым они уберегли бы Отечество от самого худшего – от гибели.

Если солдат, занимающий в такое время высший пост, видит свой долг и свои задачи лишь в ограниченных рамках военных обязанностей, не сознавая величайшей ответственности перед народом, то это признак отсутствия величия и понимания им своих задач. Необычные времена требуют неожиданных решений!

Другие честные немцы, занимающие ответственные посты в государстве, но вне вермахта, присоединятся позже. Если держать ухо востро, если не обманываться из-за неправильных цифр и если не жить, руководствуясь исключительно идеологией, то можно прийти к выводу, что в настоящее время мы не готовы к войне ни в военно-политическом плане (руководство, образование и вооружение), ни в плане экономики. Да и настроение в политике не то.

Идея молниеносной войны (через два дня в Праге?) является нелепой мечтой. Современная военная история учит, что быстрые операции редко приводили к продолжительному успеху. Наши приготовления (на западе) уже сейчас являются или станут в будущем так хорошо видны, что нужно принять во внимание превентивные меры противника. Военная пропаганда в иностранной прессе уже началась».

В своем устном докладе Бек пошел еще дальше. Благодаря своему трезвому чувству реальности Бек также четко видел последствия, которые мог повлечь за собой во внутренней политике успех предложенного им коллективного шага генералов у Гитлера.

«На случай, – продолжил он, – если, благодаря протесту авторитетных людей, удастся избежать войны, то нужно будет принять в расчет значительное внутриполитическое напряжение. Радикально настроенные люди будут говорить, что проведение планов фюрера сорвалось из-за неспособности вермахта и его руководителей. Снова появятся и усилятся клеветнические выпады. Здесь необходимо быть настороже.

Вероятно, фюрер должен объяснить в узком кругу: войну против Чехии я должен вести вместе со старыми генералами, войну против Англии и Франции я веду с новыми руководителями. Следовательно, в связи с протестом нужно решиться на противостояние между вермахтом и СС. Также была бы уместна жесткая и четкая характеристика истинного народного настроения, которое фактически вызвано возникшим засильем бонз в Третьем рейхе.

О времени проведения этих мер. Можно принять в расчет тот факт, что в течение летнего месяца (августа) будет получена, возможно еще составленная в примирительном тоне, английская и французская нота, за которой через некоторый промежуток времени последует нота уже в форме ультиматума. Эта нота сделает невозможной для государственного руководства отступление или уступку, если противник и не применит превентивных мер. Вследствие этого самым благоприятным для возможных мер кажется время непосредственно после получения первой ноты».

Может быть, что, по крайней мере вначале, Браухич не был глухим к этим выразительным, обращенным к его собственной совести и чувству ответственности словам руководителя Генерального штаба. Достоверно известно, что в начале августа он ознакомил Гитлера с меморандумом Бека. При этом трудно было понять, какой была точка зрения самого Браухича. Поэтому Бек спустя несколько дней, 19 июля, еще раз очень настойчиво повторил в устной форме свое предложение коллективного шага высших руководителей вермахта при Гитлере. При этом он еще резче, чем прежде, подчеркнул необходимость политического противостояния СС и засилью партийных бонз.

«Если решиться на демарш в форме протеста со всеми вытекающими последствиями и тем самым суметь предотвратить возникновение войны, то следует испытать, не нужно ли активизировать этот шаг тем, что для восстановления правового порядка нужно позволить произойти неизбежному противостоянию СС и засилью бонз. Вероятно, в последний раз судьба предлагает возможность освободиться немецкому народу и фюреру от кошмара гестапо и от проявлений бюрократии, которые разрушают стабильность и благополучие народа и позволяют возродиться коммунизму. Также здесь нужно выдвинуть на передний план следующие точки зрения:

1. Не может и не должно вызывать ни малейших сомнений то, что эта борьба ведется для фюрера.

2. Честные и порядочные представители партии должны быть осведомлены о серьезности положения. В такой необходимости убеждены и к ней склоняются, например, гаулейтер Вагнер в Силезии, имперский наместник Бюркель. Главнокомандующего группой в Вене и командира VIII армейского корпуса (по случаю физкультурного праздника в Бреславле) также можно здесь упомянуть.

Не должно появиться даже малейшего подозрения на заговор. И все же за этим шагом в любом случае стоит единство всех высших военных руководителей. Таких генералов можно будет найти и в люфтваффе. Короткие, четкие пароли: за фюрера, против войны, против бюрократии, мир с церковью, свобода слова, прекращение использования методов гестапо, снова справедливость в государстве, снижение всех взносов наполовину, нет строительству дворцов, строительство квартир для соотечественников, прусская чистота и простота!»

Видно, что Бек использовал идеи, высказанные еще весной, когда речь шла о восстановлении чести генерал-полковника фон Фрича и о сохранении престижа вермахта. Конечно, в этот раз на карту было поставлено гораздо большее – судьба всего немецкого народа. И вполне понятны резкость суждений и упорство, с которым Бек следовал к своей цели.