Недавно журнал для родителей обратился ко мне с предложением написать колонку с советами. «О чем?» – спросила я. – «О воспитании счастливых детей», – ответили мне. «Но я не знаю, – сказала я. – Думаю, с детьми все в порядке. Я бы предпочла сделать более счастливыми матерей». – «Отличная идея», – согласились сотрудники журнала.

Мне просто хочется, чтобы, становясь родителями, мы помнили: мы не меняем свой биологический вид. И остаемся людьми. Глупыми, несовершенными – но все же людьми. Мы постоянно совершаем ошибки, и это хорошо. Пусть наши дети видят их. Нам хочется, чтобы они научились справляться с ошибками, потому что это очень важно. Мы ждем собственных ошибок; говорим, что нам жаль; прощаем себя; пожимаем плечами и улыбаемся, а потом пытаемся снова.

Повторяем.

Повторяем.

Повторяем.

Родительство и Бог – это постоянные, бесконечные попытки.

Дорогой Чейз,

завтра – важный день. Твой первый день в третьем классе – вау!

Когда я была в третьем классе, с нами учился мальчик Адам. Он отличался от всех, носил смешную одежду, а порой от него странно пахло. Адам не улыбался. Он низко опускал голову и никогда не смотрел никому в глаза. Никогда не делал домашних заданий. Не думаю, что родители были похожи на него, как мы на тебя. Дети часто дразнили Адама. И тогда он все ниже, и ниже, и ниже опускал голову. Я не дразнила его, но никогда не останавливала задир. Ни разу не заговорила с Адамом. Никогда не приглашала его сесть рядом со мной за обедом или поиграть со мной на перемене. Он всегда сидел и играл в одиночку. Наверное, он был очень одиноким.

Я до сих пор думаю об Адаме. Интересно, помнит ли он меня. Наверное, нет. Если бы я предложила ему поиграть, хотя бы раз, то наверняка он бы меня запомнил.

Думаю, Бог посылает нам людей в качестве подарков. Те, с кем ты будешь учиться в этом году, – это подарок Бога. И постарайся относиться к каждому из них как к подарку Бога. К каждому своему однокласснику.

Малыш, если ты увидишь ребенка-изгоя, которого дразнят или бьют, твое сердце будет болеть. Мы с папой хотим, чтобы ты доверял этой боли. Хотим, чтобы всю жизнь ты замечал эту боль и верил ей. Эта боль называется сочувствием. Так Бог тебе показывает, что нужно что-то сделать. Бог говорит: «Чейз! Проснись! Одному из моих детей плохо! Сделай что-нибудь! Помоги!». Ощутив сочувствие, радуйся! Это значит, что Бог говорит с тобой, и это волшебно. Это означает, что Он доверяет тебе и нуждается в тебе. Иногда магия сочувствия ставит тебя в сложную ситуацию, но это не страшно.

Сочувствие заставит тебя остановить мучителей, а потом предложить ребенку, которого дразнили, поиграть вместе. Ты можешь пригласить ребенка-изгоя сесть с тобой за обедом. Можешь первым выбрать в свою команду того, кого обычно выбирают последним. Все это очень трудно, но ты можешь справляться с трудностями.

Иногда ты будешь сочувствовать, но не отважишься помочь. Это тоже нормально. Можешь сказать учителю, а потом рассказать нам. Мы – твоя команда, и мы в одной команде со всем твоим классом. Попросить помощи для того, кому больно, не зазорно. Это правильный поступок. Если кому-то в твоем классе нужна помощь, пожалуйста, расскажи об этом нам. И мы вместе придумаем план действий.

Когда Бог говорит с тобой и твое сердце болит за другого человека, а ты испытываешь сочувствие, обязательно сделай что-нибудь. Не игнорируй голос Бога! Как бы мне хотелось вернуться в прошлое и прислушаться к тому, что говорил мне Бог об Адаме. Я ведь помню – Он пытался. Помню свое ощущение сочувствия, но позволила страху одержать верх над состраданием. Хотелось бы, чтобы это было не так. Тогда у Адама появился бы друг – и у меня тоже.

Чейз, нам не важно, станешь ли ты самым умным, самым быстрым, самым классным или самым веселым мальчиком в школе. Там будет множество конкурсов и соревнований. Нам не важно, победишь ли ты хоть в одном из них. Мы не требуем от тебя стать круглым отличником. Не важно, будут ли обращать на тебя внимание девочки, будут ли тебя выбирать в команду первым или последним. Не важно, станешь ли ты любимчиком учителя или нет. Не важно, будешь ли ты одет лучше всех, появится ли у тебя лучший гаджет или лучшая коллекция чего-либо. Все это не имеет значения.

Мы отправляем тебя в школу не для того, чтобы ты стал лучшим в чем-либо. Мы уже любим тебя больше всех на свете. Тебе не нужно заслуживать нашу любовь и гордость. Ты никогда этого не потеряешь. Мы всегда с тобой. Мы отправляем тебя в школу, чтобы ты был смелым и добрым. Добрые люди – это смелые люди. Смелость – не то качество, которого нужно дожидаться. Смелость – это решение. Нужно решить, что сочувствие важнее страха, важнее принадлежности к толпе. Поверь мне, малыш, это так. Это гораздо важнее.

Не старайся стать лучшим в этом году, дорогой. Просто будь благодарным, добрым и смелым. Это все, что необходимо.

Заботься о своих одноклассниках и об учителе. Вы принадлежите друг другу. Тебе повезло – в этом году тебя ожидают прекрасные новые подарки.

Я так люблю тебя, что сердце мое буквально взрывается от любви. Наслаждайся и цени свои подарки. И спасибо тебе, что ты стал лучшим подарком в моей жизни.

Люблю тебя,

Мама.

Я регулярно вожу детей в спортивный зал. Болезнь Лайма не позволяет мне заниматься, но всякие мелочи никогда не помешают мне заботиться о своих детях. Отвожу детей в детский зал, а сама отправляюсь в сауну и читаю. Это вроде парной йоги, но без того, что я в ней ненавижу. А ненавижу я в йоге движения и то, что там не разрешают читать. Когда же я в сауне, то становлюсь умнее. И теплее. И гораздо спокойнее. Вместо того чтобы болтать, сидя на велотренажерах, мы с Адрианной встречаемся в сауне, садимся рядышком и беседуем. А когда выходим, покрытые потом, то сами начинаем верить, что усердно позанимались.

Недавно после весьма драматичной материнской сцены я купила себе новый спортивный костюм – для занятий в сауне.

Сейчас все объясню.

Раз в неделю у меня случается срыв. Я обрушиваю на Крейга море жалоб; сетую на то, как перегружена, измучена, неспособна на поступки, а моя жизнь совершенно вышла из-под контроля. В нашей семье подобный срыв называется «материнской сценой». Моя подруга Эрин называет это «приступом материнской усталости». Как бы то ни было, это всегда связано с морем слез и драматичными восклицаниями. Особенно мне нравится фраза: «БОЛЬШЕ НЕ МОГУ ЭТОГО ВЫНОСИТЬ!». Однажды Крейг совершил промах. Он спросил меня: чего именно я не в состоянии выносить? Смею вас заверить, больше он такой оплошности не допускал.

Очень часто, когда я начинаю отходить от срыва, мне приходит мысль, что единственный способ улучшить мою жизнь – это немедленно выйти из дома одной и накупить массу вещей. Не знаю, почему мне хочется поступать именно так, однако когда я приезжаю в любой магазин, который оказывается у меня на пути, то вижу там множество женщин с таким же маниакальным выражением лиц. Они бесцельно бродят по торговым центрам. Так что я далеко не единственная, кто считает покупки разумным решением проблемы «НЕ МОГУ БОЛЬШЕ ЭТОГО ВЫНОСИТЬ!».