Патроны, которыми был заряжен «ягуар», оказались дробовыми. Свинцовые шарики с близкого расстояния ударили в могучую, как у владимирского тяжеловоза, грудь Витька Амбала. Заряд картечи, конечно, сразу же сбил бы его с ног, но от дроби тот лишь пошатнулся.

Романчук с ужасом увидел, как его противник вытаскивает из-за пояса пистолет. Плохо соображая, что происходит, Романчук снова принялся дергать цевьем ружья и давить на спусковой крючок.

Последний заряд дроби угодил широкоплечему амбалу в лицо, превратив его квадратную физиономию в сплошную кровавую маску.

Несколько раз дернувшись и выронив уже бесполезную «тэтэшку», Витек Амбал заревел по-бычьи, рухнул на бугристый асфальт и затих.

Грохот выстрелов на площади привлек внимание не только припозднившихся гуляк, но и охраны казино. Из-за стеклянных дверей «Золотого дуката» выскочили двое охранников.

Романчук швырнул свое ружье в багажник, захлопнул крышку и метнулся в машину. В его голове еще грохотали отзвуки выстрелов. Трясущейся рукой он провернул ключ в замке зажигания, воткнул передачу и резко рванул с места.

Развернувшись на площади, темно-синий «Вольво» помчался по дороге.

Охранники казино даже не успели как следует разглядеть автомобиль, двигавшийся без габаритных огней. Услышав глухие стоны, они бросились к распростершейся на асфальте фигуре.

Витек Амбал лежал на боку, а вокруг него растекалась густая темная лужа. Перевернув поверженного на спину, охранники в ужасе отшатнулись. Разодранное дробью лицо было покрыто лохмотьями окровавленной кожи, а куртка на груди жертвы напоминала решето.

Амбал едва-едва шевельнул рукой и опять затих.

– Живой еще!.. – воскликнул один из охранников. – «Скорую» давай…

– А ты хоть видел, кто стрелял?

– Не успел разобрать как следует. А ты?

– Я тоже…

– Кажется, «Вольво» был…

– Пусть менты разбираются. Хотя никуда не денешься, все равно к нам с расспросами липнуть станут…

* * *

Стрелка на спидометре «Вольво» упорно держалась на отметке восемьдесят. Машина приближалась к выезду из города: еще один поворот, и автомобиль окажется за городской чертой. За тонированными стеклами мелькали силуэты последних пятиэтажек.

«Вот здесь направо…»

Романчук надавил на педаль тормоза, пытаясь аккуратно вписаться в поворот, однако на мокром асфальте автомобиль пошел юзом. На слишком высокой скорости отказала система автоматической блокировки колес, «Вольво» несколько раз развернулся и боком врезался в бетонный столб.

Виктору повезло – удар пришелся на противоположную сторону. Романчука швырнуло в сторону, на сиденье. По пути он задел виском рулевую колонку и на несколько минут отключился.

Придя в себя, Романчук поднял голову. Из-под мятого капота доносилось шипение, там пробивалась струйка пара. Весь салон был усыпан осколками битого стекла.

Романчук приподнялся на локтях, мотнул головой, отряхиваясь от осколков, а потом, пятясь как рак, выбрался из машины.

Оказалось, что основной удар пришелся на правую боковую стойку автомобиля. «Вольво» сложился посередине почти под прямым углом.

Романчук сумел проползти на четвереньках несколько метров, добраться до ближайшего дерева и прислониться к нему спиной.

Откуда-то издалека доносился звук милицейской сирены…

Симпатичная брюнетка в белой блузке, оттенявшей ее смуглое лицо, открыла обитую кожей стальную дверь кабинета.

– Я вас слушаю, Валерий Тенгизович.

Хозяин кабинета – грузный мужчина с грубым мясистым лицом – с мрачным видом сидел за огромным дубовым столом. Не глядя на секретаршу, он достал из наружного кармана пиджака огромный носовой платок и шумно высморкался.

– Нино, сделай мне кофе, – в его речи слышался заметный грузинский акцент.

– Обычный?

– С коньяком.

Секретарша с подчеркнутым удивлением посмотрела на свои маленькие часики. Было начало десятого. Обычно с утра шеф пил кофе с молоком. Наверняка что-то случилось, если он просит коньяк. Не сказав ни слова, секретарша вышла.

Когда спустя несколько минут она вернулась в кабинет, шеф разговаривал с кем-то по мобильному телефону.

– Нет, это не ошибка. Сам я еще не видел, но мне рассказали люди, которым я не могу не верить…

Он умолк, ожидая, пока секретарша поставит перед ним на стол чашечку кофе и рюмку коньяка.

Когда дверь за брюнеткой закрылась, разговор продолжился:

– Конечно, я должен убедиться сам. Через час буду знать точно. Мне нужно съездить в морг. Но повторяю тебе, Слава, сомневаться не приходится – Гурам убит. Ты же знаешь, я не суеверен, но после того, что случилось с Артуром и с Борей Тузом, не сомневался, что это только начало.

Слушая собеседника, он выпил коньяк, затем глотнул кофе.

– Слава, я понимаю, все мы люди, и каждый имеет право заболеть, однако ты должен приехать. Нас становится все меньше и меньше, но мы просто обязаны показать этим блядям, что не будем дергать жопой гвозди. Нет, я не знаю, кто это сделал, но, клянусь – убийцу ждет страшная кара. Что? Да, кое-кого подозреваю. Это – оборзевший молодняк, которому не нравится, что мы выступаем против коронования за лавэ. Приедешь на уборку, тогда поговорим более конкретно. Завтра ты должен быть в Москве. Да-да, завтра. Вечером перезвоню, уточню, где и когда.

Валера Кутаисский выключил мобильный телефон и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку мягкого кресла.

– Вах, вах… – покачал он головой. – Цудад, цудад [1 – Плохо (груз.).]…

Четверть часа назад ему сообщили по телефону, что накануне в подъезде своего дома наемными убийцами был расстрелян один из его ближайших друзей – Гурам Цандерашвили, один из наиболее известных грузинских законников. Несколькими месяцами раньше, летом, в своей квартире был убит еще один друг Валеры Кутаисского – вор-законник Артур. Смерть неотвратимо продолжала косить последних романтиков уголовного мира. Артур и Гурам пополнили список погибших за последние годы грузинских «бродяг», в котором уже числились Квежо, Арсен Микеладзе, Гога Ереванский и другие представители некогда могущественного клана. Его влияние стремительно падало, и не в последнюю очередь из-за того, что оставшиеся в живых руководители выехали за границу. В их числе были знаменитый Шакро-старший, который сейчас находился в Берлине, а также Бичико, основательно осевший в Вене.

В последнее время Гурам Цандерашвили вплотную занимался нефтью, почти не принимая участия в воровских делах. В деловых кругах Москвы он приобрел устойчивую репутацию солидного бизнесмена, и, хотя нефтяной бизнес был опасен сам по себе – погибли многие из тех, кто занимался нефтью – Валера Кутаисский был убежден, что причина убийства лежит вне сферы деловых интересов Гурама. Слишком уж четкая и ясная вырисовывалась картина.