Я на автомате делаю шаг назад, внутри все подпрыгивает, сердце обжигает неистовым жаром. Но Джонни-Билл не дает мне сбежать, сгребает в охапку, прижимает к себе и впивается в мои губы поцелуем. Мир делает оборот, время застывает, и горячий язык силой размыкает мои губы.

Боже мой, так вот каково это — целоваться…

Голова идет кругом, колени подгибаются, и вдруг внутри что-то щелкает. Мое английское воспитание, вот что. Я отталкиваю его, вытираю губы рукой и едва не задыхаюсь от возмущения.

— Ты… ты… — мямлю я, а потом с размаху влепляю ему пощечину. Это тоже впервые. Я еще никого не била до этого момента. Отступаю на шаг назад и прижимаю горящую ладонь к груди.

Джонни-Билл облизывает губы, усмехается и забирается обратно на мотоцикл.

— Поздравляю, — говорит он, — твой первый поцелуй, как и положено, был с плохим парнем. Захочешь еще поиграть, позвони мне. Счастливо, детка.

С этими словами он срывается с места и проносится мимо меня. Я едва успеваю отскочить в кусты. Спасительный свет фары уносится в даль. Вокруг сгущается тьма, и я вновь прихожу в ужас. Боже, что я наделала. Надо было ехать с ним. Но и он хорош, бросил меня здесь, да и еще и язык мне в рот насильно засунул. Но это было приятно. Неправильно, совершенно неуместно, но так хорошо. Сама не знаю, почему ударила его после. Зато знаю, почему хочу ударить его сейчас.

Дрожа от холода и страха я выбираюсь на асфальтированную дорогу, и по навигатору прикидываю, сколько еще времени мне топать до дома. Снимаю босоножки с ног, оглядываюсь — вокруг ни души. Я бы, может, и отважилась на попутку, да только на дороге совсем никого нет. А время уже почти ночь, и конечно, мне звонит папа. Я сбрасываю. Как объяснить ему, где я и почему до сих пор не дома, не представляю.

Он звонит снова, и я опять скидываю. Пишу СМС:

«Я за городом с друзьями, буду поздно», — отправляю и тут же вижу в своем воображении, какой меня дома ждет скандал. На глаза наворачиваются слезы. Я всхлипываю, вытираю мокрые щеки руками и обнимаю себя за плечи, силясь спастись от холода. И впрямь чувствую себя маленькой девочкой. Глупой и беспомощной. Да что же это такое!

И вдруг ночную тишину разрывает рев мотора. Спустя минуту рядом со мной тормозит мотоцикл куда более мощный и крутой чем тот, на котором меня катал Джонни-Билл. Наездник снимает шлем, откидывает назад длинные каштановые волосы и растягивает губы в очаровательной улыбке редкостного засранца.

— Ну что, детка, успокоилась?

— Ты Билл? — спрашиваю я, и слезы новым потоком брызжут из глаз.

— Он самый, — говорит он и протягивает мне шлем. — Хватит реветь, прыгай назад, подвезу.

Я покорно нахлобучиваю на голову шлем, забираюсь на железного коня и прижимаюсь к широкой спине незнакомца Билла. Он довозит меня до дома в считанные минуты. Гоняет, как безумный. Сердце обрывается на каждом повороте, но слава Богу, обходится без происшествий. У заезда в наш сад Билл достает из кармана маленькую флэшку и протягивает мне.

— Держи.

— Что это? — спрашиваю я, вертя ее в руках.

— Подарок на свадьбу. Поздравляю, кстати.

— Спасибо, — киваю я. — У тебя есть визитка?

— Эээ… — тянет он. — Я не юрист какой-нибудь.

— Тогда просто адрес напиши, — прошу я и протягиваю ему свой смартфон с открытыми заметками. — Мне надо знать, куда отправлять приглашение на свадьбу. Ты ведь придешь, да? Вы все придете.

— Ну, только если ты приглашаешь, — улыбается Билл и подмигивает мне, как чертовски плохой парень.

Глава 23

Я захожу домой, сжимая в руке подаренную флешку. Надеюсь, ничего провокационного на ней нет, все-таки это подарок на свадьбу. В голове крутится уйма мыслей о нашей ссоре, на губах все еще горит след его поцелуя. Моего первого поцелуя. Сердце сжимается в груди. Джонни чертовски прав на счет меня. Я маленькая глупая девчонка, которая влюбилась в придуманного мужчину и теперь корчит из себя бунтарку, но совершенно ничего не делает, чтобы исправить ситуацию, в которой оказалась.

Мне бы еще времени подумать, но его нет. Как только я переступаю порог отчего дома, в меня впивается гневный взгляд отца.

— И как это понимать? — спрашивает он. Его густые брови сошлись над переносицей, желваки играют от ярости, а кулаки сжаты.

Он меня не ударит, я знаю. Он никогда нас не бил. Но мне все равно страшно. Все внутренности сжимается в комок. Я заставляю себя вспомнить, что уже выросла, и пришла пора показать это своей семье.

— Если я уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж, значит, я достаточно взрослая, чтобы задерживаться на свидании с друзьями, — говорю я.

От такой дерзости отец на мгновение теряет дар речи, но быстро берет себя в руки и парирует:

— Значит, для самостоятельной жизни ты тоже достаточно взрослая? Так чего же ты пришла сюда? Шла бы к себе домой.

Внутри все моментально обрывается. Обидно, аж ком в горле стоит, и я с трудом нахожу, что ответить.

— Потому что своего дома у меня нет. Я бы и рада, да ни дня не работала в своей жизни. Ты не дал мне возможности накопить своих денег и снять себе жилье. Всегда контролировал каждый мой шаг и совершенно не научил меня жизни. Мне двадцать два, а я только сейчас начинаю разбираться, как вообще устроен мир. Оставь меня в покое, пожалуйста. Мне надо все обдумать.

С этими словами я скидываю с ног босоножки, засовываю ноги в пушистые тапочки и шаркаю к лестнице. Отец провожает меня ошарашенным взглядом.

— Твое платье… — говорит он севшим голосом.

— Очень короткое, — заканчиваю я за него. — Я знаю. Не важно, насколько короткое на мне платье, важно позволила я его снять с себя или нет. Я не позволила, успокойся уже.

К моему удивлению, больше папа ничего мне не говорит. Хотя чего я удивляюсь? В одном мама права, мой отец — человек дела. Он не станет чесать языком. Но, что он теперь со мной сделает?

Сил думать об этом нет. Я поднимаюсь наверх, запускаю ноутбук и вставляю в него подаренную флэшку. На ней всего один довольно увесистый файл. Компьютер определяет его, как видео. С замирающим сердцем я запускаю плеер и вижу… себя.

На первом кадре я совсем маленькая девочка, сижу в костюме снежинки под елкой и рассказываю маме на камеру, о чем мечтаю. Я говорю, что когда вырасту, у меня будет прекрасный