все это мой сон. Кошмар. В царящей тишине я услышала биение собственного сердца, то нервное, то торопливое. Оно то успокаивалось, то снова неслось куда-то, выламывая ребра, выжигая воздух из легких и мешая думать. Страх, паника, потеря концентрации - все это могло привести к фатальной ошибке в культивации и стоить больше, чем жизнь. Сомнение, растерянность, беспомощность — это то, что практик должен изживать из себя. Мне было страшно. Я упрямо напоминала себе, что все это сон. Мой сон. И значит, подвластно мне и зависит от меня, но не могла проснуться и взять себя в руки. Стук сердца откровенно мешал сосредоточиться, превращаясь в ту самую небрежно наигранную бездарным учеником мелодию, которая не выходит из головы, крутится, крутится и крутится. Глубоко вздохнув, я принялась читать сутру лотоса. Сначала про себя, сбиваясь в словах и путаясь в предложениях. Если бы мой наставник слышал это, боюсь, даже палки стали бы мягким наказанием в его глазах. Преодолев брезгливость и отвращение, я опустилась на застывшую кровь, принимая позу лотоса. Если подумать, медитация и успокоение в условиях, когда ты не можешь быть спокойна, должно вести к просветлению. Будет вести к просветлению. В моем сне.

Проснувшись, я чувствовала себя разбитой и усталой, будто и не спала вовсе. Водяное зеркало, созданное мною, отразило растрепанную, бледную девушку с тусклым цветом лица и глазами панды. Маленькими, опухшими, и обведенными черным. Даже не представляю, чем можно убрать такие синяки под глазами. Прошедший сон можно воспринимать как его отсутствие. Медитация во сне хоть и помогала отвлечься от окружающей обстановки, но требовала огромной концентрации и сосредоточения, в общем, того, что обычно сопровождает неправильное выполнение медитативных техник, которые при правильном подходе позволяют расслабиться, отдохнуть разуму от ненужных мыслей и притупляют желания. У меня желания разыгрались. Точнее, одно желание — сделать плохо тому, кто в ответе за мои беспокойные сны.

— Госпожа не в духе, — осторожно поинтересовалась Чуань-Чуань, расставляя на столе крошечные блюда для завтрака. Простая белая каша, ласточкино гнездо и хрустящие овощи. Рассматривая сервированный стол, неожиданно расстроилась еще больше - я не очень любила овощи, и необходимость их постоянно есть превращала каждый прием пищи в пытку. Я подцепила палочками кусочек маринованного баклажана, рассматривая его на просвет, и вернула в тарелку, что строго запрещалось правилами этикета.

— Госпожа плохо спала. Убери, — я махнула рукой, а Чуань-Чуань занервничала.

— Вы же почти ничего не ели! Хотя бы пару ложек каши.

Ся Чуань была права, поесть было надо. Но одна даже мысль о еде вызывала отвращение.

— Я пообедаю, — великодушно сообщила я, надеясь, что к тому времени это угнетенное настроение рассеется.

Иньин Гу встречал меня тишиной, что неудивительно. Старый хранитель недовольно нахмурил кустистые брови, глядя на меня.

— Эта недостойная дочь приветствует хранителя.— я прижала кулак к раскрытой ладони и поклонилась.

Давление ци стало сильнее. Не то чтобы я возражала, но есть же другие способы общения? Или в глазах этого человека я действительно недостойное общения дитя? Хотя принимая во внимание, что я еще не вернула книги и не принесла обещанные списки, хорошо, что просто впустили. Ходили слухи, что несколько раз хранитель не впускал даже моего деда, когда тот не вернул взятое. Вот что интересно - если судить по рассказам дедушки, то он тоже помнил хранителя дряхлым стариком. Все же мир культивации много потерял за последнюю тысячу лет. Если верить прочитанному, то, что раньше мог какой-нибудь начинающий ученик, сейчас удел практиков, считающихся выдающимися в своем поколении.

Чуть приподняв голову, я ясно увидела недовольного хранителя и поспешила продолжить:

— Эта недостойная еще не закончила с переписью книг, но ей снова нужна мудрость Иньин Гу.

Давление ци стало почти удушающим. Характер хранителя — еще одна причина, по которой это место посещают так мало наставников и еще меньше учеников.

— Разумеется, эта недостойная понимает, что в этот раз ни одна книга не покинет Иньин Гу.

Давление ци стало легче, и я выдохнула. Нахлынула неприятная слабость и ноги задрожали. Последствия плохого сна?

Хранитель неожиданно махнул рукой и потребовал идти за ним. По крайней мере, так его взгляд интерпретировала я. Что ж, старшие требуют — младшие подчиняются.

Во дворе хранителя я не была никогда. Впрочем, во внутренние покои меня, естественно, не пригласили, такое было бы неуместно и неприлично. Но даже сад, в котором мне указали на качели с мягкими подушками, был прекрасен: десятки сортов гибискуса в полном цвету наполняли воздух приятным сладковатым ароматом, тень давали заросли глициний, из воды небольшого озера, местами заросшего осокой, выпрыгивали карпы, кои ожидали подачки. Думаю, это был один из самых красивых дворов, которые я видела в секте, где лаконичность сочеталась с буйством цветов. Неожиданно плохое настроение начало рассеиваться. Может, потому, что это место было буквально окутано аурой спокойствия, размеренности и неторопливости? Хранитель вернулся, неся на бамбуковом подносе фарфоровый сервиз. От белого пузатого чайника поднимался легкий пар. Несмотря на торжественность момента, хранитель, опустив многие этапы традиционного чаепития, передал мне пиалу. Против моих ожиданий это был не чай, а скорее отвар каких-то душистых трав, немного терпкий, но приятный на вкус. Если можно было бы так сказать, то первый глоток буквально исцелил меня. Приятное тепло, прокатившись по венам и меридианам, остановилось в районе даньтяня. Я буквально ощутила, как мои обычно бледные щеки и лишенные красок губы стали ярче. Я давно не