— Чего ж не отбили княжича?

— Тут оплошали, — опустил голову Раж. — Опешили… Всего на мгновение растерялись. А оно сунуло Витойта под мышку, как полено, и скрылось в дебрях.

— А по следам?

— Пошли, а как же… — кивнул знаменосец. — Долго лесом плутало. Видимо, со следа сбить старалось. Но ты ведь знаешь нашего Третьяка. Он рыбу в воде по следу найдет. Так что и чудовищу скрыться не удалось. Не хотело, а все равно вывело оно нас к избушке Мары…

— Лесной ведьмы? — оживился Круглей. — Неужто ее рук дело?

— Теперь уже не узнаем… — пожал плечами Раж. — Нашли мы на подворье только два растерзанных трупа. Княжича и старухи!.. Оба тела обезглавлены. Но головы им не отрезали, а — оторвали.

«Вот же гад, врет и не покраснеет. Это надо такую страшилку придумать, чтоб собственную трусость оправдать. Неужели весь расчет на то, что пока купец из дальних краев возвернется, всякое случиться может? Или — когда я ушел, они вернулись и убили Мару? Узнав правду по следам? С этих станется…»

— Странно она жила, не по христианским заветам, странную и смерть приняла, — перекрестился купец. — Хотя, должен признать, полезными умениями владела. Помню, как-то чирей у меня вскочил на самом… — тут Круглей вспомнил, что не гоже к разговорам о смерти подобную историю приплетать, а потому перекрестился еще раз и прибавил уважительно: — Пусть земля им обоим пухом будет.

— Аминь, — подтвердил десятник. — Ну так вот. Мы опять на след чудища встали. Кстати… — неожиданно сменил разговор он. — У тебя на возах раненые, а ни у кого нет рубленых ран.

— Да, это ты верно подметил, десятник. Правды от твоего острого глаза и проницательности не утаить, — каким-то странным голосом произнес Круглей, при этом поглядывая в мою сторону. Не знаю, чего он хотел, но счел лучшим пока не высовываться и притвориться спящим. — На нас тоже напало нечто странное, но первым об этом я не хотел говорить. Чтобы не прослыть вруном. В торговле купеческое слово крепче булата, а в рассказах о путешествиях, сам знаешь, чего только не наплетут, особенно обозники. Просто для интереса, ну или чтоб на дармовую выпивку заслужить. Вот и нет после таких россказней веры…

— Хитрый ты… — вроде с одобрением закивал Раж. — Ну, теперь, когда мы оба знаем, что чудище существует, — не томи и рассказывай все, как на самом деле было. Без утайки. А я потом еще кое-чего в общую кучу прибавлю. Моя история, знаешь ли, тоже не закончена.

— Отчего же. Можно и рассказать, — купец опять поглядел в мою сторону. — Если поверишь.

* * *

Поймав на себе взгляд Круглея во второй раз, я понял, что пора рвать когти. Очень уж многозначительным он был. Но, помня, что вся глупая беготня, суета и прочие непонятки в бесконечных мыльных операх начинаются после того, как главный герой сделает выводы преждевременно, не дослушав до конца, что говорят другие персонажи — я решил дождаться завершения разговора.

Собрался, готовый в любой момент вскочить и задать стрекача, и замер. Чихни кто-нибудь рядом, сорвусь с места, как на олимпийском спринте.

— А как оно выглядело, чудище-то? — вместо обещанного рассказа опять спросил купец.

— Я же говорил. Огромное! Не слушал ты меня, что ли? — обидчиво произнес Раж.

— Это размер. Что собой представляет? На что похоже?

— А-а, — понял десятник. — Больше всего на здоровенного медведя, когда тот на задние лапы встанет. Но то ли белого окраса, то ли — седое…

— Точно! Все сходится! — купец воскликнул эти слова таким тоном, что я едва сумел заставить себя сохранять неподвижность. — Белая у чудища шкура. Чтоб мне с этого места не сойти! Я ее хорошенько разглядел. Можешь не сомневаться — белая!..

— Где?!

— Да здесь же… — тут купец поубавил громкость и продолжил спокойнее: — Вернее, в одном переходе отсюда. Вчера… Оно как выскочит из кустов! Наверно, вола хотело утащить. Мои парни бросились на него. Да куда там кутятам супротив такого матерого зверя. Как махнуло дубиной, так пятерых и уложило на месте. А пока остальные соображали, что так с ним не совладать, чудище еще двоих убило и многих покалечило…

«Вот зараза! Какую байку с ходу сочинил. Это же он специально от меня подозрение отводит! Сам-то сто пудов догадался, о ком разговор. А не выдал! Добро помнит. Или иные какие виды заимел? Так на меня где сядешь, там и слезешь…»

— Как же вы от него отбились.

— За луки схватились… А оно, когда стрелы на себя нацеленные узрело, так сразу стрекача и задало.

— Сходится! — вскочил на ноги Раж. — Все точь-в-точь!.. От нас оно тоже убежало, как лучников увидело. Умная зверюга. Понимает, что от стрел ему не уклониться. Повезло вам!.. А у тех, видно, луков не было…

— Это у кого? — заинтересовался Круглей.

— Да мы тут по пути наткнулись… Жуткое место. Видимо, на наше чудище разбойники сдуру напали. Или оно само проголодалось?.. В общем, там зверье лесное уже хорошенько потрудилось, толком и не понять ничего по останкам. Но дюжины три, не меньше людоед этот уложил.

— Почему людоед?

— А зачем ему еще нападать? И головы отрывать? Наверняка мозг выедает…

— Тьфу, — сплюнул купец. — У разбойников что — тоже голов не было?

— Все пооткручивал, вражина… до единой… — весомо кивнул десятник, но божиться не стал.

— М-да. И откуда такая напасть взялась?

— Кабы то знать… — вздохнул Раж.

— Слушай, десятник… — тронул его за рукав купец, будто только что сообразил. — А поехали завтра вместе. До Гати уже рукой подать. А я тебя и твоих парней в тамошней харчевне славно угощу.

«Молодец! Я, может, и не сообразил бы. А десятник точно заподозрил бы что-то, не попроси купец охраны. Зато теперь все путем, все толково».

— Нет, гость Круглей, извини. У меня другая служба. Покуда мы с твоими волами до Гати доплетемся, я уже в Белозерск возвращаться стану. Если людоеда проклятого не найду раньше. Тут он где-то! — скрежетнул зубами княжеский знаменосец. — Я его нутром чую!

«Вот так и обзаводятся кровными врагами. А спрашивается, что лично ему я сделал плохого?»

Десятник в сердцах даже ногой топнул.

— Эй! Парни! Хватить прохлаждаться! По коням!

Дисциплина в княжеской дружине оказалась на уровне. Почти как в комедии «Иван Васильевич меняет профессию». Не успел десятник приказ отдать, как ратники уже в седла попрыгали, ноги в стремена вставили и готовы походную песню запевать.

Зеленою весной, под старою сосной,

Ванюша с любимой прощается.

Кольчугою звенит и нежно говорит…

— А может… — продолжил Круглей. Не очень убедительно, но и не выпадая из образа.

— Да не боись, купец! — на коне к десятнику вернулось прежнее высокомерие. — Позади тебя чисто. А впереди, если и есть какая засада — так мы всех распугаем. Доберешься до Гати как по Императорскому тракту. Ну а встретимся там, тогда и обсудим твое предложение о совместной трапезе… Га-га-га…