мои складочки, и мельчайшая щель его зубов, добавляет немного остроты в сладкий поток удовольствия.

— Данте… — задыхаюсь я, извиваясь на его рту. — Пожалуйста…

Мне снова нужен его язык на моем клиторе. Я только что испытала лучший оргазм в своей жизни, а он уже заставил меня отчаянно хотеть кончить снова.

— Не волнуйся, птичка. — Одна из его рук скользит вверх, отодвигая мою майку с дороги, его ладонь прижимается к моему упругому животу, и он без усилий прижимает меня к стене.

Как будто я собираюсь куда-то уйти.

— Я заставлю тебя кончить снова. — Его дыхание согревает мою чувствительную кожу, когда он произносит это, его губы прижимаются к моей киске в мучительном соприкосновении с плотью, а его голос почти высокомерен. Это вывело бы меня из себя, если бы не было так заслуженно.

Но боже, если кто и заслуживает высокомерного отношения к своим навыкам в постели, так это этот мужчина.

Когда его язык снова скользит по моему клитору, я вскрикиваю. Когда его губы смыкаются вокруг него, засасывая его в рот, а его язык трепещет так, что я не могу описать, я бросаюсь за грань.

Оргазм обрушивается на меня, как товарный поезд, подгибая колени и заставляя меня зарыться рукой в его волосы так, что мне становится больно. Но если это и так, Данте, похоже, все равно. Он стонет, посасывая и облизывая меня во время кульминации, и этот звук вибрирует на моей коже, заставляя меня стонать, когда я сильно кончаю на его языке. Я чувствую, как мое возбуждение стекает по его губам и подбородку, вероятно, смачивая его лицо, но, похоже, это еще больше заводит его.

Кажется, его сводит с ума то, какая я мокрая.

— Боже, Боже, я должен тебя трахнуть… — Его слова превращаются в приглушенный стон, когда он лижет меня еще раз, его нос прижимается к моему клитору, а его язык погружается внутрь меня, моя киска сжимается от легкого намека на то, что меня что-то наполняет. Я кончила уже дважды, но мне так хочется, чтобы меня трахнули, чтобы он был внутри меня.

Он встает, берет меня за бедра и легко поднимает, мои ноги обхватывают его талию. Данте поворачивается и делает два быстрых шага к дивану, а затем валит нас обоих на него, его руки торопливо задирают мою майку.

— Ты нужна мне голой, — дышит он. — Блядь…

Я никогда не слышала, чтобы мужчина так отчаянно желал увидеть меня, прикоснуться ко мне, оказаться внутри меня. Это опьяняет. Он едва не срывает мой топ, торопясь стянуть его через голову, а его пальцы, несмотря на его спешку, как-то ловко расстегивают мой лифчик. В считанные секунды я оказываюсь под ним на гладкой коже дивана, и все мысли о том, насколько это неразумно, улетучиваются.

Все рациональные мысли исчезли. Я уже далеко от этого.

— На тебе слишком много одежды, — шепчу я, потянувшись вверх, чтобы расстегнуть первую пуговицу его рубашки. — И вообще, кто носит дома рубашку на пуговицах?

Данте хихикает, низкий, шелковистый звук, от которого по моей коже пробегает еще одна дрожь.

— Человек, который живет в таком доме, — пробормотал он, нащупывая губами мое горло. Его рот прижимается к краю моей челюсти и тянется вниз, заставляя мои пальцы дрожать, когда я пытаюсь расстегнуть пуговицы на его рубашке. Это происходит гораздо медленнее, чем мне хотелось бы, мучительно медленно, и я испускаю стон от разочарования, когда расстегиваю их.

Как только рубашка распахивается, я провожу руками по его коже, испуская вздох удовольствия, когда наконец чувствую его. Он твердый и мускулистый, его кожа гладкая и упругая, и он застонал, когда я провела руками по широким плоскостям его груди, а затем опустилась ниже, позволяя кончикам пальцев зацепиться за ребра его пресса. У пупка, ниже пояса, проходит мягкая линия волос, и Данте прижимается ко мне бедрами, когда я провожу по ней пальцами.

Он такой твердый. Не знаю, как он продержался так долго. Он прижимается ко мне, ткань его брюк трется о мой набухший, чувствительный клитор, и я смутно понимаю, что ему все равно, какой беспорядок он устраивает своей одежде. Я чувствую новую волну возбуждения, мои ноги сплетаются с его ногами, и я выгибаюсь и бьюсь об него, стону от этих ощущений.

— Я могу заставить тебя кончить вот так, — шепчет Данте, его голос хриплый от вожделения. — Но боже, Эмма, мне нужно…

— Мне тоже. — Слова вырываются как дыхание, мягкие и полные потребности. Я никогда раньше не слышала от себя таких слов. Но мне все равно.

Я тянусь вниз и расстегиваю его ремень. Я художник, никогда не была неуклюжей, у меня все нормально с руками, но сейчас я чувствую, что у меня не все в порядке с пальцами, и пытаюсь расстегнуть его ширинку так быстро, что, кажется, не могу ее расстегнуть. Данте снова хихикает, своим низким, хрипловатым звуком, и его рука отталкивает мою, когда он наклоняется вперед, чтобы пососать основание моего горла.

Я задыхаюсь в тот самый момент, когда он расстегивает ширинку, и его член выскальзывает на свободу.

Боже, какой же он огромный.

Мне даже не нужно видеть его, чтобы понять это, я чувствую, как он трется сначала о мое бедро, а потом выше. Он просовывает головку члена между моими складочками, к моему клитору, и грубый стон срывается с его губ, когда он стягивает с себя одежду. Все это время он упирается в меня бедрами, трется кончиком члена о мой клитор, посылая в меня горячие волны удовольствия. С него капает сперма, я чувствую, как она теплеет и скользит по моему клитору, делая его еще более влажным, чем он есть. Он твердый, как сталь, и я выгибаюсь, стону запутывая руки в его волосах и снова целую его.

Его кожа, обнаженная против моей, кажется раем. Его мускулы напряжены, когда он в последний раз прижимается ко мне бедрами, а кончик его члена упирается в нужное место, отчего моя спина резко выгибается, и меня охватывает еще одна кульминация, когда он внезапно оказывается между нами и наклоняет свой член вниз, проникая в меня как раз в тот момент, когда я начинаю испытывать оргазм.

— Данте! — Я почти выкрикиваю его имя. Наслаждение неописуемо, его толстый, почти слишком большой член входит в меня, когда я кончаю, усиливая все ощущения. Его рука проскальзывает между нами, поглаживая мой клитор, когда он погружается в меня до самого основания, и из его уст вырывается почти болезненный звук. Другая его рука