Вокруг царила тишина. В доме тоже, если не считать едва различимого гудения, от которого у Ричера зашевелились волосы, а в голове прозвучал сигнал тревоги.

— Кухонная дверь? — спросил О'Доннел.

Ричер кивнул, и О'Доннел достал из кармана кастет, сделанный из керамики, но не имеющий ничего общего с чашками и блюдцами. Он был изготовлен из минерального порошка, весьма сложного по составу, отлит под огромным давлением и спрятан в эпоксидную пленку. Такой кастет был прочнее стали и, несомненно, тверже меди. А процесс отливки позволял придать поверхности самую разную форму и сделать на ней весьма опасные выступы. Получить удар таким оружием от человека с габаритами Дейва О'Доннела было все равно что получить удар шаром для боулинга, усеянным акульими зубами.

О'Доннел взял кастет в руку и сжал кулак. Затем подошел к кухонной двери и внешней стороной кулака постучал по стеклу, довольно аккуратно, словно пытался привлечь внимание хозяина дома, не напугав его. Стекло разбилось, и треугольный осколок влетел на кухню. Природа наградила О'Доннела такой безупречной координацией движений, что костяшки его пальцев замерли в дюйме от острых краев стекла. Он еще два раза постучал, и в результате получилось отверстие, достаточное для того, чтобы засунуть в него руку. Он снял кастет, закатал рукав и повернул ручку двери изнутри.

Дверь открылась.

Никакой сигнализации.

Ричер вошел первым. Сделал два шага и остановился. Внутри дома гудение, которое он слышал чуть раньше, стало громче. А еще он уловил в воздухе запах. И то и другое не вызывало сомнений. Он слышал такие звуки и вдыхал такой запах гораздо чаще, чем ему бы хотелось.

Гудение означало, что в воздухе мечутся тучи обезумевших мух.

А запах — что здесь лежит мертвая плоть, разлагающаяся, гниющая, испускающая вонючие жидкости и газы.

Нигли и О'Доннел вошли вслед за ним и остановились.

— Мы же знали, — сказал О'Доннел, возможно, самому себе. — Это никакая не неожиданность.

— Это всегда неожиданность и потрясение, — возразила Нигли. — Надеюсь, так будет и дальше.

Она прикрыла нос и рот, а Ричер подошел к двери на кухню. На полу в коридоре ничего не было. Но запах стал сильнее, а гудение громче. Тут и там летали отдельные мухи, оторвавшиеся от остальных; большие, синие и блестящие, они жужжали и метались, с тихим шелестом ударяясь о стены. Они роились около полуоткрытой двери.

— Ванная, — сказал Ричер.

Планировка дома почти ничем не отличалась от дома Франца, только этот был просторнее, потому что участки в Санта-Ане больше, чем участки в Санта-Монике. Более дешевая земля, и все остальное больше. По центру дома шел нормальный коридор, и каждая комната была настоящей комнатой, а не уголком открытого пространства. В задней части кухня, в передней гостиная, разделенные солидным стенным шкафом. По другую сторону коридора две спальни, а между ними ванная комната.

Сказать, откуда шел запах, было невозможно. Он заполнил весь дом.

Но мух интересовала ванная.

Воздух был жарким и отвратительным. В доме царила тишина, если не считать безумного метания мух. Они были повсюду — на фарфоре, на плитках пола, на обоях, на деревянном полу.

— Оставайтесь там, — сказал Ричер и прошел вперед по коридору.

Два шага. Три. Остановился перед ванной. Толкнул дверь ногой, и на него набросился рой разозленных мух. Он отвернулся и помахал рукой в воздухе. Затем ногой распахнул дверь пошире. Снова помахал рукой и заглянул внутрь сквозь тучи жужжащих насекомых.

На полу лежало тело.

Собака.

Когда-то она была немецкой овчаркой, большой, красивой, весом в сто фунтов, может, сто десять. Пес лежал на боку. Шерсть потускнела и свалялась. Пасть была открыта. На языке, носе и глазах пировали мухи.

Ричер вошел в ванную, и мухи закружили вокруг его ног. В ванне никого не оказалось. Унитаз был пустым, там совсем не осталось воды. На вешалке висели нетронутые полотенца. На полу виднелись высохшие коричневые пятна. Не кровь. Выделения из отказавшего сфинктера.

Ричер выглянул наружу.

— Здесь его собака, — сказал он. — Посмотрите в других комнатах и в гараже.

Но они ничего не нашли в других комнатах и гараже. Ни признаков борьбы или насилия, ни самого Суона. Они снова встретились в коридоре. Мухи вернулись к прерванному пиршеству в ванной.

— Что здесь случилось? — спросила Нигли.

— Суон ушел и не вернулся, — ответил О'Доннел. — Собака умерла от голода.

— Она умерла от жажды, — поправил его Ричер.

Нигли и О'Доннел посмотрели на него.

— Миска для воды в кухне сухая, — объяснил Ричер. — Потом она выпила все, что ей удалось добыть в туалете. Возможно, продержалась неделю.

— Ужасно, — прошептала Нигли.

— Да уж. Мне нравятся собаки. Если бы я жил в каком-то определенном месте, я бы завел трех или четырех псов. Мы возьмем напрокат вертолет и сбросим этих мерзавцев на землю, одного за другим, маленькими кусочками.

— Когда?

— Скоро.

— Нам потребуется знать больше, чем мы знаем сейчас, — заметил О'Доннел.

— Значит, давайте искать, — сказал Ричер.

Они нашли на кухне бумажные полотенца, свернули из бумаги шарики и запихали в ноздри, чтобы защититься от запаха. И занялись длительными и серьезными поисками. О'Доннел взял на себя кухню. Нигли выбрала гостиную. А Ричер отправился в спальню Суона.

Они не нашли ничего существенного. Даже если не принимать во внимание печальную судьбу собаки, было ясно, что Суон собирался вернуться. Посудомоечная машина была наполовину загружена и не включена. В холодильнике они нашли еду, в помойном ведре — мусор. Под подушкой Ричер обнаружил аккуратно сложенную пижаму. На ночном столике лежала недочитанная книга. В качестве закладки Суон использовал собственную визитку: «Энтони Суон, армия США (в отставке), заместитель директора службы безопасности „Защитные системы новой эры“, Лос-Анджелес, Калифорния». Внизу стоял адрес электронной почты и те же прямые телефонные номера, по которым Ричер и Нигли несколько раз звонили.

— А что именно производит «Новая эра»? — спросил О'Доннел.

— Деньги, — ответил Ричер. — Хотя меньше, чем раньше, насколько я понимаю.

— У них есть какая-то продукция или они продают исследовательские данные?

— Женщина, с которой мы разговаривали, сказала нам, что они где-то что-то производят.

— Что?

— Неизвестно.

Они втроем занялись второй спальней, той, что находилась в задней части дома, с завешенной раздвигающейся дверью и ступенькой, ведущей в патио. Здесь стояла кровать, но они сразу поняли, что комната по большей части использовалась как кабинет. Письменный стол с телефоном, картотечный шкаф, на одной стене полки, забитые вещами, которые постепенно накапливаются у сентиментального человека.