– Начали разбираться в окружающем?

– Кажется… по-моему… да. Я… вы… что произошло?

– Вы не помните?

– Машина. Я… она неслась на меня… прямо на меня… – Онапоглядела на него. – Меня сбила машина.

– Нет, не сбила. – Он покачал головой. – Я помешал.

– Вы?

– Ну ведь вы вышли на середину улицы, на вас мчалсяавтомобиль, и я еле успел оттащить вас в сторону. Почему вы вдруг кинулись подмашину?

– Не помню… Я… наверное, я задумалась.

– «Ягуар» летел, явно превышая скорость, а на встречнойполосе накатывался автобус. «Ягуар» не старался сбить вас? Нарочно сбить?

– Я… нет, нет, я уверена, что нет. То есть… я…

– Ну, я было подумал… Возможно, что-то другое?

– О чем вы?

– Но ведь это мог быть сознательный поступок.

– Что значит – сознательный?

– Сказать правду, я подумал, а не хотели ли вы покончить ссобой? – И добавил небрежно: – Так как же?

– Я?… Нет… то есть… конечно нет.

– А то глупейший бы выбрали способ. – Его тон слегкаизменился. – Но послушайте, что-то ведь вы должны помнить.

Ее снова начала трясти дрожь.

– Я думала… я думала, все сразу кончится. Я думала…

– Так, значит, вы все-таки хотели покончить с собой? Нопочему? Мне вы можете спокойно рассказать. Возлюбленный? От такого бывает оченьскверно. Не говоря уже о мысли, что уж тогда-то он пожалеет! Но надеяться наэто нечего. Люди не любят жалеть или чувствовать себя в чем-то виноватыми. Ивозлюбленный, скорее всего, скажет: «Я же всегда знал, что онанеуравновешенная. Пожалуй, так лучше для всех и для нее». Обязательно вспомнитеоб этом, когда вам вновь придет охота бодать «Ягуар». Даже у «Ягуаров» есть чувства,с которыми надо считаться. Так в чем же дело? Возлюбленный вас бросил?

– Нет, – сказала Норма. – Вовсе нет. Как раз наоборот. – Онанеожиданно добавила: – Он хочет, чтобы мы поженились.

– Но это же не причина бросаться навстречу «Ягуару».

– Нет, причина. Я это сделала потому… – Она умолкла.

– Лучше все-таки расскажите мне. Вам станет легче, как высчитаете?

– Как я сюда попала? – спросила Норма.

– Я привез вас на такси. Судя по всему, вы отделались тольколегкими синяками. Но вид у вас был совсем оглушенный. От шока. Я спросил, гдевы живете, но вы посмотрели на меня, словно не поняли ни единого моего слова.Начала собираться толпа. Я подозвал такси и привез вас сюда.

– Это… это приемная хирурга?

– Да. Приемная врача, а врач – это я. Моя фамилияСтиллингфлит.

– Я не хочу показываться врачу! Я не хочу разговаривать сврачом! Я не…

– Успокойтесь. Успокойтесь. Вы уже десять минут какразговариваете с врачом. И чем вам врачи не угодили?

– Я боюсь. Я боюсь, что врач скажет…

– Послушайте, дорогая моя, вы ведь не обратились ко мне какк врачу. Считайте меня просто прохожим, который позволил себе вмешаться иизбавить вас от смерти под колесами, а вернее от сломанной руки, раздробленнойноги, сотрясения мозга или от чего-нибудь еще более неприятного, что искалечилобы вас на всю жизнь. Не говоря уж о некоторых других деталях. Прежде,попытавшись сознательно наложить на себя руки, вы могли угодить под суд. Итеперь можете, если выяснится, что кончать с собой вы собирались в сговоре сдругим потенциальным самоубийцей. Ну вот, в неоткровенности вы меня обвинитьникак не можете! А теперь ответьте откровенностью на откровенность и объясните,из-за чего вы так боитесь врачей. Что они вам сделали?

– Ничего. Пока ничего. Но я боюсь, что они…

– Что они?

– Запрут меня.

Доктор Стиллингфлит поднял морковные брови и посмотрел нанее.

– Ну-ну, – сказал он. – У вас о врачах какие-то странныепредставления. Зачем мне надо вас запирать? Не хотите ли чаю? Или предпочтетелегонький транквилизатор? «Пурпурное сердце»? Ваши сверстники и сверстницыпредпочитают что-нибудь вроде. А вы пробовали?

Она покачала головой.

– Нет. Не… не по-настоящему.

– Я вам не верю. Но в любом случае откуда тревога и уныние?Вы же никаким психическим заболеванием не страдаете, верно? На мой взгляд, высовершенно нормальны. И врачи вовсе не жаждут сажать людей под замок.Психиатрические клиники и так уж переполнены. Втиснуть кого-нибудь сверх этого– тяжелая работа. По правде говоря, последнее время оттуда из-за безвыходностиначали выписывать, точнее, выпихивать довольно много людей, которых следовалобы там оставить. У нас в стране все переполнено и забито.

Ну, так как же, – продолжал он, – что вы предпочтете?Что-нибудь из моего наркотического шкафчика или добрую старомодную полезнуючашку чая по-английски?

– Я… я бы выпила чаю, – сказала Норма.

– Индийский или китайский? Так ведь положено спрашивать?Однако не гарантирую, что у меня найдется китайский.

– Индийский мне нравится больше.

– Вот и отлично.

Он направился к двери, открыл ее и крикнул:

– Энни! Чаю для двоих.

Вернувшись и сев, он спросил:

– Ну а теперь уясните себе, барышня… Кстати, как вас зовут?

– Норма Ре… – она умолкла.

– А?

– Норма Уэст.

– Так вот, мисс Уэст, пожалуйста, уясните себе, что я вас нелечу, что вы не обращались ко мне за медицинской помощью. Вы – жертва уличногопроисшествия, сформулируем это так, – по-моему, вы именно такой вид хотелипридать действию, которое было бы довольно жестоким по отношению к водителю«Ягуара».

– Сперва я хотела броситься с моста.

– Да? Вам бы пришлось убедиться, что это очень непросто.Люди, которые занимаются мостами в наши дни, очень предусмотрительны. Вам быпришлось карабкаться на парапет, а это нелегко. Кто-нибудь да остановит вас. Нопродолжим мой рассказ. Я привез вас к себе, так как вы были в шоке и не моглисказать мне своего адреса. Да, кстати, где вы живете?

– У меня нет адреса… Я… я нигде не живу.

– Интересно! – сказал доктор Стиллингфлит. – «Безопределенного места жительства», по выражению полиции. А как вы обходитесь? Всюночь просиживаете на набережной?