Кажется, спокойствие удалось сохранить только Янису. Когда я сорвалась во второй раз, он ничего не сказал, только очень спокойно поглядел на меня своими темно-серыми глазами, и я почувствовала, как стыд заполняет меня целиком. Мне-то хорошо, еще несколько часов, ну, пускай сутки, и для меня это «сидение» так или иначе закончится. Я сниму шлем и перчатки, приму душ и залезу в постель с какой-нибудь увлекательной книжкой. А ребята? Для них все это тоже окончится, но, в отличие от меня, навсегда. На-всег-да. Не будет больше спокойного и рассудительного Яниса, разудалого Кольки, интеллигентного Вадима, двоих других, имена которых я так пока и не вспомнила…

Эти люди существовали на самом деле. Жили, влюблялись, страдали и радовались, служили в армии и волей судеб оказались в конце июня 1941 года здесь, неподалеку от небольшого городка Расейняй. Вместе со своим командиром, в сознание и тело которого я неким непостижимым способом попала. Нет, не «непонятным», а именно «непостижимым», потому что все, что рассказывал Виктор о «слиянии», было вроде бы понятно, но постичь это я так и не смогла. Это – точно как со Вселенной: понятно, что у нее не может быть границ, но, вместе с тем, постичь это невозможно…

Но сейчас главное не это. Сейчас… сейчас мы должны постараться выжить… как можно дольше.

– Ребята, давайте не будем ссориться.

Прозвучало совсем не так, как мне хотелось. Как-то по-детски, что ли.

Но Янис сразу же поддержал:

– А и в самом деле. Мы уже за эти дни стали друг другу даже больше, чем друзьями.

– Родственниками, что ль? – раздраженно бросил наводчик.

– Ну, да, практически родственниками.

– А родственники обычно сильнее всего и ссорятся, – задумчиво сообщил Колька. – По крайней мере у нас, в Сычавке. Ох, жалко, хлопцы, что не могу я вас пригласить в гости…

– Пригласить-то ты можешь, – легко ответил Янис.

В этот момент мы услышали рев моторов. Устав сражаться с непобедимым русским танком, немцы-таки вызвали авиаподдержку.

– «Юнкерсы», – равнодушно сообщил Вадим, изо всех сил натягивая на голову шлемофон, словно тот мог бы спасти его от летящей с неба фугасной смерти.

Звук падающей бомбы стал последним, что мне довелось услышать…

Девчонка трясущимися руками стащила шлем. Сама, по счастью.

Вообще-то Виктор уже беспокоился: все-таки тридцать восемь часов в игре… С ним самим такого ни разу не случалось. Правда, Анатолий Андреевич успокоил его, сообщив, что все в порядке и что главное – не выпускать девушку из внимания ни на секунду. Он и не выпускал.

– Вить…

– Ну?

– А можно… мне в инет?

– Чего?

Виктор слега обалдел. Сам он после «слияния» некоторое время находился в отходняке, не способный ни на что, кроме как пойти принять душ. А этой в Интернет надо.

– А больше тебе ничего не надо?

Девчонка посмотрела с недоверием, помолчала. Улыбнулась виновато.

– Понимаешь, мне посмотреть надо… Я об этой истории читала, только давненько уже. По-моему, там с танком покончили совсем по-другому. То ли гранаты в смотровую щель кинули, то ли еще что…

Виктор покачал головой.

– Наташ, тебе бы матчасть подучить. Какая, на х… на фиг, смотровая щель? Ты себе представляешь ширину щели и размер связки гранат?

Наталья гневно насупилась.

– Вот я и хочу проверить! По крайней мере танк на самом деле уж точно не разбомбили! А по поводу матчасти… Ты-то сам в танке сидел хоть разок? В настоящем? Не так вот – в чужом теле, а в своем собственном.

Виктор хмыкнул. Девице палец в рот не клади – откусит руку целиком.

– Сидел, сидел, не сомневайся. А ты?

Девушка снова насупилась.

– Нет, и что? Зато я с закрытыми глазами разберу и соберу автомат, имею разряд по альпинизму, классно вожу машину, хорошо знаю историю и в детстве увлекалась разбором военных операций.

– А в еще более раннем детстве играла в войнушку, – в тон ей добавил Виктор, и они оба расхохотались.

– Ну, лезь в свой инет. Только, может, в душ сперва сходишь?

Она снова поглядела настороженно, принюхалась. Нюхай-нюхай. Хотя он-то все уже давным-давно убрал… И не один раз.

– Сколько я была… там?

Лгать Виктор не стал.

– Тридцать восемь часов.

– Сколько?!

Повторять он не стал – все она прекрасно расслышала, пускай теперь переваривает информацию.

– Вить, а я…

Покраснела, как вареная свекла. Ну, конечно, молодой девчонке нелегко такие вещи спрашивать, тем более у мужика. Ну, тут он ей помочь не может – ему и самому неловко. То есть когда надо было делать – никакой неловкости он не испытывал, зато сейчас…

– Вить, ну, я это… Я, пока там была, в туалет… ходила?

Он кивнул, не поднимая на девушку глаз. Ответил резко, стараясь за резким тоном скрыть собственную неловкость.

– Ну, сама посуди, кто ж тридцать восемь часов без туалета выдержит? Это попросту невозможно.

– И ты…

Господи, казалось, что покраснеть сильнее уже невозможно, но девочке удалось.

– Наталья, не создавай проблему на ровном месте! – прикрикнул Виктор. – Подумаешь, трагедия! Считай, что ты была ранена, а я – медсестра, которая тебя в медсанбате выхаживала.

То ли удачное сравнение помогло, то ли то, что он прикрикнул, но лицо девушки начало медленно возвращаться в нормальное состояние.

– Давай-ка топай в душ, а я пока пойду поесть приготовлю. А то я голоден, как стадо медведей

И не только голоден – он и спать хочет, как эти самые медведи, которым пришла пора в зимнюю спячку укладываться. Ведь все то время, что она «рубилась», он просидел рядом. Ну, отлучался в кухню – сделать себе чашку кофе да парочку бутербродов. Да еще в туалет – куда ж без этого?

Девушка, вздохнув, поднялась и поплелась в сторону ванной.

– Там на вешалке халат, – крикнул ей вдогонку Виктор, – а вещи свои сразу в машинку стиральную сунь.

Сам он успел только разморозить найденную в морозилке курицу да натереть ее специями, как из комнаты позвали:

– Вить!

Пришлось возвращаться в комнату. Должно быть, с курицей, которую он держал за ноги, Виктор выглядел нелепо, но Наталье явно было не до того. Она, уже успевшая принять душ, в его халате и с мокрыми волосами была похожа на взъерошенного воробьишку.

– Чего?

– Ты был прав, – возбужденно произнесла она. – Связку гранат сунули в пробоину в броне. Но знаешь что? Они на самом деле продержались всего полтора-два дня! А мы – три! Ну, почти три… Но все равно – дольше! И потом – против них все-таки не использовали авиацию! А против нас – использовали! И вообще…