– Вам очень к лицу! Так идите, не переодевайтесь в свое! Морская тема! Вот только обувь у вас...

На фоне белых брюк стало заметно, как непристойно изношены и посерели от пыли мои кроссовки.

– А знаете, прямо напротив есть обувная точка, там сейчас как раз распродажа!

Без особой надежды, но все же я направилась туда, поблагодарив продавщиц. И в самом деле, мне удалось найти белые мокасины, идеально подходящие к моему наряду, и в самом деле, там была распродажа. Но передо мной встал выбор – или телефон, или мокасины. Вот вы как бы поступили на моем месте? Пошли бы в колледж относить документы в обтерханных кроссовках, не подходящих к вашему наряду, но с телефоном или при полном параде, но без телефона? Если вы принадлежите к женскому полу, то, разумеется, сделали бы то же, что и я. Я купила мокасины.

Колю у фуры я увидела издалека. Он разговаривал с каким-то человеком, очевидно, с клиентом, которому полагалось быть всегда и во всем правым, потому что Коля кивал и всем своим видом выражал неподдельное внимание к словам заказчика. Меня кольнуло неприятное ощущение дежавю, но когда я подошла к грузовику, клиент уже исчез.

– О-о, да тебя не узнать! – с нежным удивлением оглядел меня мой спутник, и мое беспокойство потонуло в море положительных эмоций. – Ты, Душенька, оказывается, можешь быть разной...

Я тогда была рада комплименту, но понять его смогла только через несколько лет. В самом деле, для женщины это очень важно – уметь быть разной, потрафить, что называется, любому вкусу. Это вовсе не нарушает излюбленного женского принципа, декларируемого модными журналами: не изменяй, дескать, себе, всегда оставайся собой. Простушка в сарафане домашнего изготовления может полностью преобразиться в вечернем платье от модного дизайнера, а может все так же переваливаться с ноги на ногу, шаркать и размахивать руками. Как хорошо, что можно стать другой, какое счастье – узнавать себя заново! И как приятно ловить на себе новый взгляд своего спутника!

Мы зашли на рынок купить еще кое-что, и я видела большую очередь, выстроившуюся за нашим товаром! «Хозяйство «Перловка» – было написано на желтом щите, и люди охотно брали огурчики, зеленый салат в хрустящем целлофане, упругие, как уши, грибы вешенки. Мне было приятно это видеть – уж не знаю почему...

Теперь оставалось только отвезти мои документы в колледж, но это событие прошло до обидного буднично. Я и не ждала фанфар и литавров, но предполагала, что будет хоть какое-то собеседование... Ничего подобного, вездесущий Иван Федорович уже успел позвонить в колледж, и меня там приняли равнодушно-приветливо. Наказали приходить первого сентября и учиться хорошо. Бог ты мой, неужели я снова сяду за парту? По моей комплекции, росту, фигуре и выражению лица мне никак нельзя было дать моих лет. Что ж, я успокоила себя тем, что в колледже педагоги будут все же не так обращаться с учащимися, как в школе, да и потом, разве взрослые люди не учатся? Еще как учатся!

Кстати, на отделение, готовящее поваров-кулинаров, принимали без экзаменов. Вот на технолога общественного питания – да, нужно было сдавать и математику, и химию, и русский язык. Мои волнения оказались напрасными – можно было не зубрить так старательно. Тем более что я не поняла, чем технолог общественного питания отличается от повара-кулинара.

Обратно ехали налегке, с ветерком. Коля, правда, был задумчив и поглядывал на меня глазами с поволокой, но я относила его меланхолическое настроение на счет своего блестящего вида. Мы еще не выехали из города, когда он вдруг затормозил и сказал:

– Слушай, а телефон-то? Телефон-то ты себе купила?

– Нет... Я все деньги на одежду потратила, – созналась я, чувствуя некоторое смущение, хотя, казалось бы, чего смущаться? Деньги были мои, и одежда мне нужна, и выбрала я ее себе весьма разумно, а вот поди ж ты.

– Молодец, – согласился Коля, развеяв мои сомнения. – Давай-ка, Душенька, заедем во-он на ту стоянку и выйдем прогуляться...

– Зачем?

– Надо. Перекусить зайдем.

Против этого мне нечего было возразить.

В салоне сотовой связи на полную мощность работал кондиционер, так что я сразу озябла. Пока я наслаждалась невиданной прохладой, Коля заставил вежливых консультантов похлопотать – один за другим доставались из стеклянных витрин телефоны, производился сравнительный анализ, сыпались малопонятные мне термины. Наконец Коля, похоже, пришел к какому-то решению, потому что подозвал меня, заглядевшуюся на плюшевые брелочки, и спросил:

– Тебе какой больше нравится? Этот или этот?

– Вон тот, – ткнула я пальцем в сторону желтенького аппаратика, который Коля даже не попросил показать. Мне он сразу приглянулся – такой веселый цыплячий цвет, и цена весьма умеренная. Если бы я не покупала беретик и мокасины, то вполне могла бы...

– Тот не годится, – терпеливо объяснил мне Коля. – Он же совсем глупый! Сейчас с такими только почтенные матери семейств ходят. Ну, выбирай же!

– Тогда этот, – согласилась я. – Тоже ничего, такой серебряный.

Коля расплатился и сунул мне в руки коробочку.

– Бери, пользуйся! Уже подключен.

– Это мне? – уточнила я. В общем, глупо было особенно наивничать. Я сразу догадалась, что он решил купить мне телефон, поэтому и выказала такой неподдельный интерес к разноцветным шнуркам, чехлам и брелокам в виде овечек. Но и принимать так просто дорогой подарок я не хотела.

– Конечно, тебе.

– Спасибо. Но я возьму его только в долг.

– Как это? – удивился Коля.

– Вот так. С получки отдам.

– Ты даешь, – покачал он головой, и в его глазах мне привиделось недоверие.

– Серьезно. Я даже расписку напишу.

– Да не надо, – засмеялся Коля, но он не знал, как трудно сбить меня с толку, если я уж что-то решила!

В кабине грузовика я вырвала из блокнота листочек и написала своим аккуратным почерком школьницы:

«Расписка.

Я, Звонарева Евдокия, обязуюсь выплатить Смирнову Николаю, сумма цифрами и прописью, за мобильный телефон. Подпись, дата».

– Сохраню на память, – обещал мне Коля и небрежно сунул записку за солнцезащитный козырек. – Ну, теперь можем ехать восвояси. Кажется, погода портится. Успеть бы до грозы. Срежем?

– Срежем, – согласилась я, глядя в окно.

Первое, что бросается тебе в глаза, когда кругом поле, – небо. В городе я никогда не видела такого неба, как здесь. Оно могло быть разным. То высоким-высоким, так что кружится голова, то, особенно по вечерам, чуть ли не ручным, близким, то пронзительным по цвету, почти острым, то мягоньким, льняным. И лишь один раз, в тот день, перед самой грозой, в поле, небо по-настоящему напугало меня.

Едва мы съехали с трассы на проселочную дорогу, как беззаботные кучевые облака с подсвеченными солнышком боками в один миг подевались куда-то. Вместо них из-за горизонта выдвинулись черно-синие тучи. Они медленно, но неотвратимо приближались к нам, а мы ехали прямо им навстречу. Испуганная птица быстро летела прочь от надвигающейся бури. Закрывшаяся ромашка словно хотела предупредить меня о чем-то. И через каких-нибудь пару минут я заметила, как сверкнула первая зловещая ухмылка молнии. Я почему-то все никак не могла отделаться от ощущения, что мы направляемся прямо в пасть этому грозовому чудищу.