— Гай Юлий Цезарь.

Дивитиак, похоже, был несколько огорчен услышанным. Ведь именно Гай Юлий Цезарь был тем человеком, который, несмотря на союз с эдуями, отказался оказывать им какую-либо поддержку в борьбе с агрессором Ариовистом. Более того, именно он, Цезарь, немного позже присвоил тому же Ариовисту титул царя и друга римского народа.

Сейчас все собравшиеся в доме бондаря устремили взгляды на Дивитиака. Он должен был дать на подобное замечание исчерпывающий ответ. Друид некоторое время молчал, очевидно, собираясь с мыслями, а затем повернулся к Дивикону и сказал с гордостью и высокомерием, которые свойственны только кельтским жрецам, считающим себя связующим звеном между простыми смертными и богами, между землей и небом:

— Дивикон, того Рима, легион которого тебе когда-то удалось разбить, больше не существует. Мы, эдуи, живем в мире с римским народом, а римляне, в свою очередь, уважают условия заключенных договоров.

— О каких договорах ты говоришь? — вновь послышался неприятный голос Пизо. — Ты имеешь в виду договор о дружбе с кельтскими эдуями или договор, заключенный Римом с германскими свевами?

В ответ на эти слова вновь послышался раздражающий глупый смех его спутников. Похоже, они мало что понимали в этом споре, но хотели показать своему хозяину, как высоко ценят его остроумные замечания.

— Великий Дивикон, — обратился Пизо к князю тигуринов, — твой народ тоже должен заключить союз с Римом. Это в ваших же интересах. Тогда тигурины станут полноправными хозяевами земель, расположенных на побережье Атлантикуса, а многие галльские племена будут платить вам дань. Однако, чтобы заключить подобный договор с римлянами, вам нужно заручиться поддержкой какого-нибудь влиятельного лица в самом Риме.

Дивикон молчал. Пизо, не услышав никакого определенного ответа, решил продолжить свою речь:

— Великий Дивикон, времена, когда любой кельтский вождь мог собрать несколько тысяч воинов, чтобы проехаться по римским владениям и развлечься, отрубив головы нескольким легионерам, остались в далеком прошлом. Сейчас существуют границы. И эти границы закреплены условиями, четко описанными в договорах между народами. Только договоры могут гарантировать защиту и безопасность. Это бумаги, значение которых трудно переоценить. Именно поэтому они стоят немалых денег. Египетский царь Птоломей Двенадцатый принес в дар Цезарю и Помпею за подобный договор сто сорок четыре миллиона сестерциев. Вас же, кельтов, называют золотым народом! Ваших сокровищ вполне хватит, чтобы оплатить самый выгодный договор из всех, которые когда-либо заключал Рим! Последуйте примеру царя египтян. Он взял в долг определенную сумму у моего господина Луция и ни разу об этом не пожалел.

Наверняка Дивикон сразу же понял, с каким человеком ему приходится иметь дело. Пизо был воплощением беспринципности и отсутствия каких-либо моральных устоев. При других обстоятельствах вождь тигуринов тут же велел бы отрубить ему голову, но сейчас Дивикон понимал: Пизо располагает не только важной информацией, но и большими возможностями. По лицу князя тигуринов я видел, какие усилия он прилагал, чтобы сдерживать свой гнев и переполнявшее его душу негодование.

— Что ж, римлянин, будь моим гостем и разреши пригласить тебя ко мне в дом.

У нас, кельтов, множество недостатков, но в чем нам не откажешь, так это в гостеприимстве, которое мы считаем одной из самых главных добродетелей. Было бы крайне невежливо вести разговор с римлянином, заставив его стоять в жилище простого бондаря, не принадлежавшем Дивикону, или под открытым небом. Князь тигуринов прекрасно понимал это и потому предложил Пизо отведать угощения и напитки у себя дома. Должен признать, что имелся еще один довольно веский повод пригласить римлянина под свой кров — Дивикон хотел избавиться от посторонних ушей.

Князь тигуринов кивнул мне и Базилусу — это было кельтское приглашение принять участие в трапезе. Таким образом Дивикон хотел оказать честь двум воинам нашего селения, которые чудом остались в живых. Толпа начала медленно расходиться. Одни шептались, повторяя слова друида эдуев Дивитиака, который был настроен дружелюбно по отношению к Риму, другие хвалили его брата Думнорига, который ненавидел римлян всей душой и взял в жены дочь умершего Оргеторига. Некоторые поглядывали на небо и наблюдали за полетом птиц, который, по их мнению, не предвещал ничего хорошего. Я находился в приподнятом настроении. Так же, как и Базилус. Совсем недавно мы мечтали о Массилии, и вот нам выпала счастливая возможность ощутить запах интриг, тог римских сенаторов и сестерциев.

Дом Дивикона оказался жилищем, достойным великого кельтского князя. Такой роскоши мне еще никогда не доводилось видеть собственными глазами. Стены были завешаны тканью с причудливым узором, показавшимся мне совершенно незнакомым и очень необычным. Насыпанные из земли топчаны вдоль стен были устланы медвежьими шкурами. Все приглашенные уселись в круг на покрытом свежей соломой полу. Сам Дивикон восседал на львиной шкуре, которая наверняка стоила целое состояние. За спиной у него стоял личный оруженосец. По стенам были развешаны мечи в роскошных ножнах, штандарты и орел — добыча, напоминавшая о легендарной победе над римлянами у Гарумны. Римский раб протянул Дивикону массивный серебряный кубок с золотым орнаментом, до краев наполненный великолепным вином. Дивикон сделал один глоток и передал кубок князю тигуринов Наммею. Так сосуд переходил из рук в руки, пока не опустел. Тогда раб вновь наполнил кубок вином. Тем временем к нам присоединились другие знатные тигурины — друиды и помощники Дивикона.

— Вы всегда пьете вино неразбавленным? — Пизо обеими руками держал кубок, вопросительно глядя на собравшихся в доме Дивикона кельтов. Друид Дивитиак молча пил воду. Если этому римлянину не нравилось вино, то лучше бы ему было помалкивать, поскольку любые другие действия с его стороны воспринимались как оскорбление. Дивикон дал знак стоявшему рядом с ним рабу налить гостю из Рима разбавленного вина. Похоже, этот Квинт Элий Пизо даже не подозревал, что такой наглой выходкой он сам себя лишил статуса гостя! Возможно, в Риме это не имело бы особого значения, но в кельтском оппидуме такой проступок мог стоить ему головы! Римский раб Дивикона налил из узкой амфоры в большую медную чашу фильтрованного вина, добавил туда же воды, а затем взял небольшой деревянный черпак и тщательно перемешал содержимое. Пизо зачерпнул из чаши и с явным удовольствием начал пить разбавленное вино. Дивикон же, глядя на него, пробормотал, что мы, кельты, не бабы, которым приходится разбавлять вино, чтобы тут же не опьянеть. Этим замечанием Дивикон давал понять всем собравшимся, что он больше не считал Пизо своим гостем. Теперь в кубке у наглого римлянина было его собственное вино, которое тот пил большими глотками, словно вкус этого напитка напоминал ему вкус отвратительных микстур, приготовленных друидами.

— Расскажи нам, римлянин, о чем говорят в Риме.

На лице Пизо тут же появилась лицемерная улыбка, и он начал усердно пересказывать все новости и сплетни, услышанные им на родине:

— Луций Пизо, который, между прочим, не является моим родственником, и Авл Габиний приступили к выполнению своих консульских обязанностей. А Метелл Целер, наместник римской провинции Нарбонская Галлия, внезапно умер. В Риме поговаривают, будто он отправился к праотцам из-за того, что его сердце разбили печаль и скорбь, поскольку ни одно галльское племя так и не совершило ни одного набега на вверенную ему территорию. Он был бы невероятно рад, если бы у него появился повод напасть на богатую Галлию. Злые языки распускают слухи, что Целера убила распутница Клодия. А Клодия приходится сестрой Клодию, банда которого считается самой большой во всем Риме. Со своими отрядами, состоящими из гладиаторов-головорезов, Клодий терроризирует по ночам неугодных сенаторов. Кстати, этот самый Клодий является близким другом Цезаря и повинуется ему, словно цепной пес! Да-да, бедный Метелл Целер! Теперь новый проконсул Юлий Цезарь может развлекаться с этой потаскухой в кровати, принадлежавшей некогда самому Метеллу Целеру! Вы наверняка знаете, что говорят на этот счет в Риме: у Красса деньги, у Помпея власть, а у Цезаря самый большой член!