– Здравствуйте, – догнала ее Кира, благодаря Господа за то, что не упустила учительницу. – Мы с вами разговаривали в субботу…

– Помню, – остановилась она, ласково улыбнулась Кире, и Кира сразу перестала жалеть потраченного времени.

– Можно я оставлю вам свой телефон? – попросила Кира. – Меня Кира зовут.

Женщина глупой и неожиданной просьбе не удивилась, только внимательно посмотрела на Киру.

– Вы приезжали с подругой? – Дама отчего-то вздохнула и тронулась дальше. Кира пошла рядом.

– Да.

– Я почему-то все эти дни о вас думала, – призналась женщина. – О вас с подругой. Мне кажется, что вы очень близки, я даже решила, что вы сестры.

Кира и Маша давно не были близки, но уточнять этого Кира не стала.

– Это счастье, когда у человека есть друзья, только понимать это начинаешь не сразу. – Женщина вздохнула. – Вот Нади не стало, и никто о ней даже не вспоминает. Повздыхали, и все.

Если никто не вспоминает при учительнице, не значит, что не вспоминает вовсе, но Кира опять промолчала.

– Я вчера встретила одну свою ученицу. Постояли, поговорили. У нее уже трое детей, время быстро бежит. Она с Надей дружила. Хочешь, дам тебе ее телефон? Ее Лиза зовут.

– Спасибо, – кивнула Кира, жалея, что притащилась в этот городок. Глупая затея, недаром Маша не хотела сюда ехать, хоть этого и не говорила.

Плохой из Киры следователь. О чем она станет беседовать с Лизой, у которой уже трое детей? О том, какая Надя была хорошая и какой Дениска плохой?

Учительница продиктовала номер мобильного и пояснила:

– Стараюсь запоминать цифры. Память нужно и молодым тренировать, а старым тем более.

Кира на собственную память не надеялась и вписала номер в электронную память сотового телефона.

Женщина задумалась и напоследок сказала:

– Я в воскресенье к мужу на могилу ходила, ну и к Федосеевым зашла. На их могиле цветы лежали, засохшие. Розы. Кроме меня, им никто цветов никогда не носил…

– А перед этим когда вы были на кладбище?

– Сразу после Пасхи.

Денис?

Не успев выйти из тюрьмы, понес цветы на могилу погибшей Нади?

На обратном пути Кира опять сидела у окна, смотрела на мелькающие платформы и заставляла себя верить, что найдет убийцу. Это будет трудно, но она найдет.

Она не догадывалась, что убийца совсем рядом.

Конечно, Аля подняла панику зря, и уже вчера к вечеру у Данилки температуры не было. Особенность дочери немедленно ставить тяжелейшие диагнозы Анатолия Михайловича выводила из себя, и вчера он в очередной раз попытался вправить ей мозги. Разговаривали они тихо, стоя около входной двери, Анатолий Михайлович уже собирался уходить от дочери. Костя в это время укладывал ребенка, читал ему книжку.

– Послушай, – шипел Анатолий Михайлович, – чтобы поставить сложный диагноз, нужно иметь такой же уровень профессионализма, как… Ну не знаю… Реактивный самолет сконструировать. Ты же понимаешь, что самолета не сделаешь! Почему ты ставишь диагнозы? Да еще ребенку! Для этого нужно десять лет учиться и потом всю жизнь работать!

– А что я должна думать? – чуть не плакала Аля. – Ребенок хрипит! Что я должна думать?!

Он только махнул рукой и тихо прикрыл за собой дверь. Убеждать было бесполезно. Дочь повторяла свою мать. Жена тоже впадала в панику при малейшем недомогании кого-то из семьи. Правда, он знал цену этой панике, потому что помнил, как она спала, когда он сидел у детской кроватки.

Решив не ждать лифта, Анатолий Михайлович спускался по лестнице от квартиры дочери, вспоминал несчастные Ленины глаза, когда она, через силу улыбаясь, провожала его в прихожей, и злился на дочь, и на себя, и даже на жену, которая уж вовсе была ни в чем не виновата. Он подумал, не поехать ли к Лене снова, но делать этого не стал. Он был виноват перед женой, и ему хотелось хоть как-то загладить вину.

Ночь он проспал, как младенец, проснулся свежим и бодрым за минуту до будильника.

Жена спала. Он, стараясь ее не разбудить, принял душ, сварил яйца, с удовольствием их съел.

День опять обещал быть жарким. Жару Анатолий Михайлович и любил, и не любил. За городом с удовольствием ходил голый по пояс, а в Москве предпочитал прохладу. На работе под кондиционером хорошо в любую погоду, а потеть на улице или в метро ему никакого удовольствия не доставляло.

«Поеду на машине», – решил Анатолий Михайлович.

На улице было хорошо. На начинающей краснеть рябине он заметил неизвестную птичку. Птичка была размером с воробья, но с синей грудкой, забавно скакала с ветки на ветку. Наверное, экология в городе действительно стала лучше, если здесь начали появляться новые птицы.

– Привет, Михалыч! – услышал Анатолий Михайлович за своей спиной.

– Привет! – заулыбался он, поворачиваясь к соседу.

Сосед ему нравился. Вообще-то он с людьми сходился плохо и неохотно, но с Виктором Семеновичем почти дружил.

Сосед переехал в их дом лет двадцать назад. Он, бывший инженер, организовал тогда свою фирму, собирал какие-то детали для авиационной промышленности. Собирал, конечно, не у себя на коленке, создал нечто вроде крохотного заводика. В то время дела у Виктора шли отлично, он покупал то ли в Китае, то ли в Корее комплектующие и, используя имеющиеся связи, успешно поставлял продукцию на отечественный рынок. Связи у него были, в авиационной промышленности он проработал всю жизнь.

Бизнес у соседа процветал, но Анатолий Михайлович еще тогда советовал ему переключиться на что-нибудь другое, поскольку государство, набирая силу после разрухи девяностых, обязательно должно было авиационную отрасль прибрать к рукам. Кстати, Анатолий Михайлович считал это абсолютно правильным. Частники должны кофточки шить, а не самолеты делать. Он не ошибся, несколько лет назад фирма Виктора лопнула, потому что подобная продукция начала производиться на восстановленных заводах, и конкурировать с ними было совершенно невозможно.

Нового бизнеса сосед не создал, сдавал приобретенную в сытные годы запасную квартиру, таксовал, чинил соседям электронику, поскольку инженером был отличным. Жена часто использовала его в качестве таксиста. Брал Виктор недорого и работу эту делал охотно, скорее чтобы чем-нибудь себя занять, чем ради заработка.

– Как жалко парня! – посокрушался Виктор, здороваясь за руку с Анатолием Михайловичем.

– Какого парня? – не понял Анатолий Михайлович.

– Да Дениску вашего. Я Алю в воскресенье на похороны возил. Ты не знаешь, что ли?

Это неприятно удивило. Анатолию Михайловичу и в голову не пришло, что дочь поедет с соседом, а не возьмет такси. Аля с каждым годом все больше напоминала мать, та тоже предпочитала использовать соседа без крайней необходимости, заставляя его часами ждать возле какой-нибудь парикмахерской.