из-за него вас завтра изгонят.

Слова его хлестко полоснули меня, но я даже не дрогнула – просто смотрела с холодной вежливостью. В голубых глазах Утешителя мелькнула досада, но он быстро ее погасил.

– Я верю, что вы руководствовались благородными мотивами, госпожа Вира, но позвольте вас предупредить: Кинн совсем не тот, кем кажется.

В этот раз ему удалось меня зацепить, и он это заметил, но продолжил как ни в чем не бывало:

– Знаете, как говорят, яблоко от яблони… Я знал, на что соглашаюсь, когда брал Кинна под свою опеку. Но ему удалось ввести меня в заблуждение, я поверил в него. И видите, что получилось. Мне больно и горько, но не могу сказать, что я безгранично удивлен.

Я едва не спросила, на что он намекает. Что кто-то из родителей Кинна совершил нечто противозаконное? Но ведь их поглотили Тени!..

Прервав мои размышления, Утешитель задал мне вопрос:

– Может быть, вы сами замечали или слышали от Кинна что-то… необычное? Странное?

Я растерянно замерла. Что значит «странное»? Мне вдруг вспомнилось, с какой ненавистью Кинн поначалу смотрел на меня, как неожиданно стал игнорировать и решил прервать наши совместные занятия в библиотеке. Я едва не проговорилась, но вовремя заметила острый, пронзительный взгляд Утешителя, которому бы позавидовала сама Нелла.

И только покачала головой.

Утешитель словно замялся и нерешительно, каким-то чужим тоном произнес:

– Позвольте дать вам совет, каким бы неуместным он ни показался. Держитесь от Кинна подальше. Особенно там, за пределами Зеннона. Боюсь, то, что вас ждет, если вы останетесь с ним…

Он замолчал, и против воли у меня вырвалось:

– Что меня ждет?

Утешитель Йенар печально вздохнул, хотя мне показалось, что в уголках его губ затаилась усмешка:

– Ничего хорошего.

Меня и так не ждало снаружи ничего хорошего, но я промолчала, надеясь, что теперь-то Утешитель уйдет. Однако он всё медлил, а потом вновь заговорил, глядя куда-то мимо меня:

– Полтора месяца назад до меня дошли любопытные слухи. Некая женщина из рабочего квартала пришла в Храм Зеннона и спросила одну из Служительниц, наказывает ли Дея за неоказанное милосердие, если о нем просили в ее Садах, у самого жертвенника.

Мое сердце будто превратилось в кусок азонита – так тяжело оно забилось изнутри о грудную клетку.

– Служительницу невероятно заинтересовал подобный вопрос, и, расспросив женщину, она выяснила, что некая госпожа отказалась пробудить для ее подруги йерилл, а ведь та заклинала милосердием самой Деи. Согласитесь, довольно необычно, что госпожа отказала в такой несложной, по сути, просьбе. – Утешитель вопросительно поднял бровь, словно я что-то сказала. – Да, конечно, эта госпожа могла опаздывать на важную встречу, могла быть в дурном настроении… Все мы – сыны и дщери Серры и Иалона и полны несовершенств. Но, согласитесь, весьма любопытно, не правда ли?

Я смогла только кивнуть.

Утешитель продолжил, впившись в мое лицо взглядом:

– Эта женщина была настолько полна негодования, что в точности запомнила, как выглядела та госпожа: совсем юная, с волосами цвета меди и браслетом из зеленоватых камней на левом запястье. У этой женщины уже давно проблемы со сном, поэтому она с легкостью узнала камни. Хризалии. Но, как известно, даже одного хризалия вполне достаточно, чтобы вернуть хороший сон. А браслет у юной госпожи полностью состоял из хризалиев, что весьма и весьма необычно.

Кровь отхлынула от моего лица, я внезапно почувствовала, что мне трудно дышать. Утешитель Йенар довольно улыбнулся и выразительно посмотрел на неровные бусины, выглядывавшие из-под рукава рубахи.

– Откуда он у вас?

Скрывать браслет стало бессмысленно.

– От моей матери.

– Вы позволите?..

Я взглянула на его протянутую руку, на узкую ладонь и длинные белые пальцы, но промолчала.

– Вам всё равно придется его отдать. Таковы правила. Изгнанникам не позволено выносить с собой камни.

Мое сердце пропустило удар. Я совсем об этом забыла.

Медленно стянув браслет с запястья и подержав в руке, я уронила его на протянутую ладонь Утешителя, который тут же хищно сжал кулак и пронзил меня испытующим взглядом.

Я отвела глаза – так мне стало противно. Браслет, который мама сделала специально для меня, браслет, который я столько лет подряд носила, почти не снимая, и который стал частью меня самой, теперь был в руках человека, который вел со мной какую-то игру.

– Да, любопытно. Весьма искусное первое сопряжение. И, без сомнения, действенное. Интересно, от каких дурных сновидений ваша матушка пыталась вас оградить?

Я не выдержала:

– А какая мать не хочет, чтобы ее дети крепко спали?

Утешитель Йенар лишь поднял брови, нимало не смущенный моим выпадом.

– И правда, какая… Как верно подмечено.

В его голубых глазах загорелся странный огонек, отчего у меня побежали мурашки по всему телу. Голос Утешителя зазвучал еще мягче и глубже:

– Я вижу, как много для вас значит этот браслет и как тяжело вам будет навсегда с ним расстаться. Но, возможно, я сделаю для вас исключение и вам позволено будет его сохранить. Если согласитесь исполнить мою просьбу.

Я настороженно замерла, а Утешитель низко, бархатно засмеялся.

– Уверяю вас, ничего сложного. Взгляните-ка, – с этими словами свободной рукой Утешитель достал из кармана небольшой камень, переливающийся разными оттенками синего, который я никогда раньше не видела. – Это ианит. Весьма редкий камень с Южных островов. Укрепляет связки горла. Я не столь искусный камневидец, как ваш отец, но кажется, в ианите сокрыта еще одна сила. Признаться, мне весьма интересно мнение дочери Эрена Линда.

Я застыла, впившись взглядом в синий ианит. Вот оно что. Поэтому-то Утешитель и затеял весь этот спектакль. Он хотел проверить мой дар. Сперва случай в Садах Деи, а вчера наверняка проболталась служанка… У него появились какие-то подозрения. Но что бы я ни сказала, что бы ни сделала, я не смогу его обмануть. В голове прозвучали слова дяди: «Помни о том, кто ты». Даже если завтра меня ждет изгнание и терять мне нечего, я не хочу быть втянутой в эту игру.

Я подняла глаза на Утешителя Йенара – вновь гордая и холодная Вира Линд:

– Изгнанникам не позволено выносить с собой никакие камни. Таковы правила. Я уже нарушила Закон. И больше не хочу нарушать никакие правила и не хочу, чтобы их нарушали ради меня. Оставьте браслет себе.

Во взгляде Утешителя промелькнуло удивление и словно бы разочарование, но он тут же справился с собой и медленно кивнул:

– Что ж… Я вас понял.

Убрав камень и браслет в разные карманы, Утешитель поднялся, отвесил мне легкий поклон и направился к двери. Постучав, он