Многими вопросами Ленин занимался в режиме «ручного управления»: контролем за движением важных грузов, разбором случаев халатности, подготовкой законопроектов, многие из которых писал сам.[222]

Первоначально Ленин и Совнарком сосредоточивались на узком круге важнейших проблем, которых все равно было множество, ибо обсуждались и малозначимые их аспекты. В ноябре и декабре было рассмотрено около 200 вопросов в месяц. Всего за «смольнинский» период своей работы в ноябре 1917 г. – марте 1918 г. Совнарком рассмотрел более 780 вопросов.[223] 23 декабря было решено создать «вермишельную комиссию» (вскоре названную Малым Совнаркомом) для рассмотрения вопросов, не требующих обсуждения на Совнаркоме. В Малый Совнарком входили наркомтруд, наркомвоен и наркомпрод. По мере концентрации власти в 1918 г. и создания социально-экономической системы, управляемой из единого центра, поток вопросов, которые нужно было решать Совнаркому, нарастал, что еще сильнее перегружало и наркомов, и председателя правительства. Противник бюрократизма Ленин создал систему, в которой бюрократизация не могла не разрастаться. И он сам становился жертвой, связанной с этой бюрократической рутиной.

Вместе с тем, чтобы держать руку на пульсе жизни страны, Ленин, Свердлов и другие советские лидеры практиковали частые встречи с ходоками с мест и выезды на митинги рабочих, солдат и советского актива, что тоже занимало много времени. Зато у них была свежая информация из первых рук, правда, несколько однобокая – ведь враждебно настроенные собеседники, как правило, отсеивались на подступах к вождям предварительными беседами с большевиками на более низких уровнях власти.

И. Ломов вспоминает о ситуации конца 1917 г.: «В течение заседания Совета народных комиссаров, которое продолжалось часто до 4–5 утра, выдавалось по два бутерброда с черным хлебом и неограниченное количество стаканов чая. При голодухе, которая тогда была, это было немаловажным подспорьем для каждого из народных комиссаров».[224] И другие высшие руководители Советской власти вспоминают, что вели в первые месяцы Октябрьской революции полуголодное существование.

18 ноября было установлено предельное жалованье для наркомов и ответственных работников в 500 рублей – на уровне квалифицированного рабочего. Правда, подобная уравниловка продержалась недолго – в начале 1918 г. Ленин объявил данное решение «приблизительной нормой» и согласился сделать в этом направлении «шаг назад».[225]

Первоначально аппарат Совнаркома был невелик – во второй половине ноября составлял 27 сотрудников, включая управделами В. Бонч-Бруевича.[226] Это создавало сильную перегрузку, учитывая большой поток вопросов, замыкавшихся на Совнаркоме.

Отчасти ситуацию «разряжало» и в то же время запутывало то, что ВЦИК имел свой аппарат, решавший примерно тот же круг проблем, что и Совнарком. Отделы ВЦИК отчасти дублировали работу СНК. «Совет народных комиссаров – это непосредственный орган власти как таковой: и законодательный, и исполнительный, и административный… аналогичные вопросы разрешаются как в Совете народных комиссаров, так и в ЦИК, в зависимости от того, куда этот вопрос попадает»,[227] – говорил Я. Свердлов. Это двоецентрие постепенно преодолевалось по мере того, как отделы ВЦИК весной 1918 г. передавались в крепнувшие структуры наркоматов.

Отношения ВЦИК и СНК не были четко определены, что время от времени вызывало конфликты. 4 ноября умеренный большевик и недавний меньшевик Ю. Ларин на заседании ВЦИК предложил отменить декрет о печати 27 октября. Обстановка разрядилась, репрессии против печати были больше не нужны. Ларина поддержали левые эсеры. Это происходило на фоне острого спора по поводу «однородного социалистического правительства». Ленин и Троцкий дали бой сторонникам свободы прессы, отстаивая прежде всего широкие права СНК по борьбе с «контрреволюцией» и отсутствие необходимости согласовывать все его действия с ВЦИК. Левые эсеры не смогли набрать большинства по этому вопросу, потому что 6 левых эсеров и 6 большевиков воздержались, – правые большевики не были готовы идти против своей партии, а левые эсеры, напротив, не были достаточно сплочены. Большевики даже поставили вопрос о доверии правительству на голосование и выиграли его с незначительным перевесом 29 против 23. Однако в результате этой дискуссии левые эсеры заявили о выходе из ВРК.[228] Это было неприятным результатом для Ленина, который одновременно потерял и кадры умеренных большевиков. База режима сужалась.

После вхождения в коалицию с большевиками левые эсеры продолжали бороться за прерогативы ВЦИК, но большевики отстаивали выгодную Совнаркому нечеткость разделения полномочий, где оба органа были немножко правительством и немножко парламентом, но СНК имел перевес в оперативности принятия решений.

1 апреля 1918 г. Я. Свердлов так описывал соотношения двух органов: «ЦИК может в любое время затребовать тот или иной отчет как у представителей Совета народных комиссаров, так и у всего Совета народных комиссаров; ЦИК имеет полное право смещать и переизбирать СНК как по частям, так и в целом… всякий декрет, имеющий принципиальное значение, может проходить через ЦИК, и только декреты, имеющие не принципиальное, не общее значение, как отдельное распоряжение, могут исходить от Совета народных комиссаров…»[229] В действительности СНК генерировал решения, в том числе важнейшие декреты, по несколько на дню. В то же время новые министры – наркомы – первое время могли заниматься прежде всего Петроградом.

История наркоматов началась с комнат, углов и даже отдельных столов и диванов, которые наркомы занимали под свою работу в Смольном. Однако долго так продолжаться не могло – наркомы заваливались нерешенными делами. 15 ноября Совнарком принял решение о том, что наркомы обязаны переехать в свои министерства. Войти в здание было несложно, для этого было достаточно отряда красногвардейцев. Но где взять работников с соответствующей бюрократической квалификацией? Стратегическим ответом большевиков на эту проблему был этот самый слом государственной машины, радикальное ее сокращение и упрощение, когда основные вопросы будут решаться на местах, а возникновение социалистических отношений, как казалось, вообще приведет к автоматическому разрешению проблем, что пока приходится обеспечивать государству. Совнарком пока был готов доверить Советам столько власти, сколько они возьмут (при условии, что эти Советы будут иметь большевистско-левоэсеровское большинство). Но и при таком условии оставалось множество вопросов, которые нельзя было пустить на самотек. Наркомат иностранных дел должен был вести переговоры о мире и как-то налаживать отношения с государствами Антанты. Наркомат социального обеспечения – срочно обеспечить выплаты пенсий. Наркомат продовольствия – продолжить заготовку и поставку в города продуктов. И так далее.