Время – к четырем утра. На улице уже светло… Пока Руся готовилась ко сну, она постоянно думала о Данияре. Бедненький… Столько на него свалилось! Один этот упырь… Хотя нет. На упыря, наоборот, Данияр свалился. Но упырь все равно не бедный. Отнюдь… Ну и кошмар… Живешь-живешь в городе, думаешь – город безопасный. Ну почти. Криминальную-то хронику каждый день по телику показывают.

Но чтобы криминальная хроника касалась нечисти… Жуть…

Руся внезапно заулыбалась, вспоминая взъерошенных барабашек и пуховую мягкость дремы… А еще были какие-то малышки, про которых она не успела спросить Данияра. А еще были страшные конечности зеркальника.

На кровать девушка рухнула. Уже засыпая и таща на себя легкое одеяло, подумала, причем безразлично-отстраненно, что ей сейчас, после столь насыщенной ужасами ночи, могут присниться самые кошмарные на свете кошмары.

Но кошмаров не было. То ли повлияло, что Руся заснула в свете поднимающегося солнца, то ли бабуля что-то сделала, лишь бы любимая внучка выспалась, но спала девушка вообще без снов.

Во всяком случае, проснувшись, она ничего не могла вспомнить. Ни сна. Ни настроения после него. А ведь бывало и так, что сон забыт, но остался привкус чего-то плохого. Или замечательного.

А проснуться Русе пришлось аж в десять утра! Это при том-то, что она настроилась как минимум на двенадцать!

Зазвонил мобильный телефон – чуть ли не под ухом! Девушка едва не заплакала – так не хотелось просыпаться. Решила, полусонная, глянуть, кто это, и снова уснуть, настроив мобилу на тишину, то бишь на вибрацию. Но одно слово «мама» заставило мгновенно проснуться. Мама – это важно! Это серьезно! И счастье, что не папа!

– Почему ты до сих пор спишь?! – не здороваясь, возмутилась мама. – Совсем разбаловала тебя бабуля! Время – одиннадцать, а ты все еще спишь?! Безобразие!

– Не одиннадцать, а десять, – обиженно ответила Руся.

– Три минуты одиннадцатого!

Девушка закатила глаза к потолку, по которому бегали тени от деревьев за окном.

– Мам, а что случилось?

– Что случилось?! Ты у меня спрашиваешь, что случилось?! Это у тебя что случилось?! Почему Алевтина тебя уволила?! Ты не умеешь убираться? Не умеешь работать метлой и шваброй?! Не поверю! Руся, скажи маме честно, что у тебя случилось! К чему она могла придраться, чтобы тебя уволить?! Мне это не нравится – когда со мной говорят таким тоном, словно я вырастила никчемную дочь, которая даже пол помыть не может! Руся, я тебя слушаю!

Смиренным тоном примерной девочки Руся призналась:

– Я увидела паука и от неожиданности вскрикнула, а потом убежала в коридор.

В трубке повисла ошеломленная тишина. Руся эту тишину прерывать не стала. Маме нужно усвоить информацию, переварить ее и решить, что делать дальше.

– Хорошо, – уже размеренней, без спешки сказала мама. – Пусть будет так. Но ты, Руся, должна быть принципиальной!

– Это как? – насторожилась девушка.

– Мы не меркантильны, – заявила мама. – Я и отец можем даже содержать тебя какое-то время, хотя у нас на содержании еще и твои младшие братья. Но именно твоя принципиальность должна восторжествовать и сейчас, и в будущем! Ты должна пойти к Алевтине и потребовать у нее деньги за последнюю неделю работы! Это и называется принципиальность!

Руся мгновенно вспомнила Данияра. Нет, не для того, чтобы ворон помог ей с выбиванием денег из скупердяйки Алевтины. А потому, что ему тоже было трудно заводить разговор с новым вороном о странных делах. Мама хитрая – понимала Руся. Сама бы навряд ли пошла к Алевтине требовать деньги, пусть и честно заработанные. А дочку – заставляет… Руся шмыгнула носом. За окном разгорается жаркий день, но сидеть, только что вылезя из-под теплого одеяла, холодновато.

– Ладно, – неуверенно сказала Руся. – Я схожу к ней.

– Сейчас же, – ледяным тоном сказала мама, и Руся буквально увидела ее: росточком мама в бабулю – невысокая, но такая же решительная. Стоит, наверное, на кухне, где готовит обед. И командует!..

Руся чуть не обиделась. Но тут в ее настроение, потихоньку переходящее в обиду, вкрался интересный вопрос: а мама знает, что бабуля не просто травница… Ой, а знает ли мама вообще, что бабуля – настоящая травница, пусть и не… ой, сказать страшно: пусть и не ведьма! Ух ты… А ведь мама не знает и никогда не узнает, что ее дочь – посредница между… Руся облизала пересохшие губы. Между двумя мирами! Мысленно погладила себя по голове.

– Мама! – решительно сказала она. – Ты права! Я сейчас соберусь и пойду выбивать деньги из Алевтины! – И угрожающе добавила: – И пусть только попробует мне их не отдать!

– Только без грубости! – испугалась мама. – Ты родилась в хорошей семье, тебя воспитывали очень строго! Ты не должна грубить!

– А если будет грубить Алевтина, что мне делать? – невинно спросила Руся, размышляя о том, сумела бы она подраться с Алевтиной, будь на то причина. Нет, наверное. Алевтина-то высокая и костлявая. Задавит!

– Будь стойкой и не груби сама, – пришла в себя мама, после чего поспешно распрощалась: – Русенька, мне пора готовить обед. До свидания!

– До свидания, мама! – торжественно попрощалась девушка, а закончив разговор, захихикала: «Я прям вся такая воспитанная-превоспитанная, что даже подраться нельзя!»

– Бабуль, доброго утра! Я встала! – крикнула она в кухню, открывая дверь в ванную комнату.

– Завтрак на столе! – откликнулась невидимая бабуля. – Доброго утречка, Русенька!

В ванной комнате пришлось задержаться: как и обещал Данияр, травы на голове наконец высохли, и девушка минут пятнадцать потратила на то, чтобы вычесать сено из волос. Мыть голову решила вечером. Или когда время будет.

За завтраком Руся рассказала бабуле про мамин звонок – со слабой надеждой, что к Алевтине получится пойти с бабулей. Но бабуля сказала, что ей надо сбегать в «Ремонт обуви», куда она вчера сдала две пары туфель. Так что пусть внучка свои дела решает сама. Обувь – дело тоже серьезное.

Руся попыхтела-попыхтела – и решила по дороге в ТЦ продумать, какими словами воздействовать на Алевтину, чтобы та сама сразу отдала деньги.

Самое поразительное ждало в парикмахерской, где девочки-парикмахерши немедленно обрадовались Русе.

– Руська, ты снова к нам на работу? А то нам вчера пришлось самим тут убираться! – расцвела надеждой блондинка Лена.

– Нет, я вас навестить пришла, – отшутилась Руся, счастливая, что ее так встретили. Мельком кинула взгляд на потолок: зеркальника в парикмахерской нет.

– Явилась, – хмуро сказала Алевтина, только что вошедшая в помещение парикмахерской, и девочки-мастера притихли, продолжив работу – только с любопытством поглядывая на хозяйку салона и ее племяшку. – Пошли в кабинет, деньги выдам за рабочую неделю.

Изумленная Руся последовала за хозяйкой салона в комнатушку метр на метр, которую Алевтина торжественно и абсолютно серьезно называла своим кабинетом.