Фельдмаршал якобы приказал достать у жены одного из своих офицеров приличное платье и одеть пленницу. Она села за стол обедать с другими, и во время этого обеда раздался оглушительный взрыв. Это погиб в развалинах Мариенбургский замок.

Фактом остается то, что сразу после прибытия Глюка в русский лагерь Марта была оставлена Шереметевым или, доставшись прежде Балку, после этого была взята фельдмаршалом, а Мариенбург погиб через несколько часов после того, как гарнизон и жители города сдались победителям.

Артиллерийский прапорщик Вульф с солдатами вошли в ту палату, «где был порох и ручные ядра, и сам себя и с теми, кто был с ним, порох зажег и много с собою народу погубил». «Едва Бог спас и нас! – написал в своем донесении Шереметев. – Слава всемогущему Богу, что нас мост ближе не допустил: был сожжен! А если бы не мост, много бы нас погибло; и того жаль: что не было какой рухляди, все пропало, хлеба одного было ржи 1500 пуд и прочего, магазины сколько пожег! И взятые (в плен), того проклятого клянут».

Говорят, что Вульф, решившись на отчаянный поступок, открыл свой умысел Глюку и дал ему совет спастись, а Глюк, узнав о его намерениях, убедил и словом и примером других жителей выйти из замка и отдаться на милосердие победителя.

Шереметев затруднялся тогда с таким обилием пленных. «Прибыло мне печали, – писал он Петру, – где мне деть взятый полон. Тюрьмы полны и по начальным людям везде, опасно того, что люди такие сердитые! Тебе известно, сколько уже они причин сделали, себя не жалея; чтобы какие хитрости не учинили: пороху бы в погребах не зажгли, также и от тесноты не почали бы мереть, также и денег на корм много исходит. А провожатых до Москвы одного полка мало».

Однако царь Пётр дорожил не только немцами, но также чухнами и латышами. Ливонские туземцы, хотя и представлялись в глазах европейцев необразованными, были не менее культурны тогдашних народов в России. Из ста семей, отправленных Шереметевым в Россию из-под Мариенбурга, было до четырехсот душ, которые, по данным Шереметева, «умеют оные топором, оные иные художники для Азовской посылки годятся».

Шереметев отправлял всех пленных в августе 1702 года в Москву в распоряжение Тихона Никитича Стрешнева. Вместе с другими был отправлен в Москву и Глюк. Петру было знакомо имя Глюка, и он был доволен, что в его власти находился человек, способный, хотя бы и против собственной воли, приносить пользу русскому народу.

В Москве пастор был помещен в Немецкой слободе. 4 марта 1703 года царь по указу пожаловал ему годичного содержания три тысячи рублей и повелел открыть в Москве школу для детей разночинцев, предоставляя выбор учителей по разным предметам преподавания на его усмотрение.

Глюк набрал шестерых, чтобы преподавать в новой школе философию, географию, риторику, языки латинский, французский и немецкий, а также начала греческого и еврейского. Учителя были немцами, за исключением двух французов. Сам Глюк, основательно изучивший русский язык, занялся составлением руководств и переводов.

Он перевел Св. Писание, Новый Завет, лютеранский катехизис и написал по-русски молитвослов в рифмованных стихах, составил vestibulum (словарь русского, немецкого, латинского и французского языков), а также перевел из Коменя «Janua linguaram», «Orbis pictus» и составил учебник географии с посвящением царевичу Алексею Петровичу и приглашением к российским законам.

Русский язык, которым писал Глюк, состоял из смеси народной русской речи со славяно-церковной. Он достаточно хорошо изучил славянскую речь, но не дошел до понимания грани между славяно-церковным и народно-русским наречиями. Для школы ему отвели помещение на Покровке, в доме Нарышкиных. Полезная деятельность Глюка продолжалась до его кончины в 1705 году, но он оставил после себя многочисленное семейство.

Пётр I вообще покровительствовал всякой умственной деятельности, но не смог найти в Глюке подходящего деятеля в сфере того образования, которое хотел распространить в России. Царь был реалистом, и для планов его реформ не мог стать исполнителем пастор-немец с латинскими школами для массы простого народа. Петру нужны были в России сведущие моряки, инженеры, техники, а не филологи и эллинисты.

Иная судьба выпала на долю служанки Марты. Когда она находилась у Шереметева, приехал Александр Меншиков и, увидев Марту, изъявил желание взять ее к себе. Шереметев неохотно, но уступил ему пленницу, не удержавшись при этом от грубых слов. Не уступить первому любимцу царя и самому могущественному человеку в России он не посмел. Меншиков отправил Марту в свой богатый дом со множеством домашней и дворовой прислуги.

Там царь Пётр и увидел его прекрасную служанку. Это было зимой 1703/04 года, когда, окончив годовые труды, он посещал Москву и устраивал празднества по поводу своих успехов. 27 мая 1703 года он вместе с Меншиковым заложил Петропавловскую крепость на Неве, положив начало Петербургу – первому русскому городу на Балтийском море.

Это место очень нравилось Петру, и Меншиков старался изо всех сил веселить государя, устраивая у себя в доме пиры и празднества. В один из таких пиров Петр, порядочно выпив, и увидал Марту. Петра поразили ее лицо и осанка – она понравилась государю сразу.

– Кто такая у тебя эта красавица? – спросил Пётр у Меншикова. Меншиков объяснил царю, что это ливонская пленница, безродная сирота, служившая у пастора и взятая с ним вместе в Мариенбурге. Пётр в этот день остался ночевать у Меншикова и приказал ей проводить себя в спальню. Он любил хорошеньких женщин, и они доставляли ему мимолетные радости, не оставляя в его сердце никакого следа. Но с Мартой всё вышло по-другому.

Пётр не удовлетворился только знакомством с ней. Марта так понравилась царю, что он сделал ее своей постоянною любовницей. Сближение с Мартой совпало у Петра с охлаждением к прежней его возлюбленной – Анне Монс, потому что было найдено любовное письмо Анны у посланника Кенигсека. Царь не мог простить, что она предпочла положению царской любовницы желание стать женой прусского посланника.

Это Меншиков подбил Анну выразить желание выйти замуж, а потом сообщил об этом царю. Он ненавидел Анну Монс за то, что она отнимала у него привязанность, которую Пётр ранее безраздельно оказывал Меншикову. Поэтому то, что Пётр сошелся с Мартой, не было случайным совпадением с разрывом его отношений с Анной.

Пётр повелел Марте перебраться жить к нему. Она приняла православную веру и была наречена Екатериной. С этого времени Екатерина жила в Москве, чаще в селе Преображенском в обществе девиц Арсеньевых, сестер Меншикова, и Анисьи Толстой. 6 октября 1705 года в письме, которое подписали эти