Золюшки. Об Иванне я вообще молчу, — ментально убеждает меня Паулис.

— А кто же тогда? — растерянно спрашиваю мохнатика.

— Будем разбираться. Но этот кто-то реально существует. Возможно он ещё здесь, — решительно говорит Паулис, нагоняя на меня панику.

— Хватит меня пугать! — недовольно отвечаю пауку и чувствую как липкий холодный пот ползёт по спине. — Где я буду спать? Мне что, снова в башню идти? — с ужасом спрашиваю его.

Представляю себя на кровати покойницы и руки сразу покрываются мурашками страха, и я начинаю дрожать.

— Нет, Золюшка, успокойся. В башне от этого монстра не спрячешься! — уверенно произносит мохнатик. — Сегодня я буду тебя охранять. А ты придумай какой-то оберег от нападения врагов, завтра сплети его и зачаруй. Вот тогда, он тебя точно не тронет.

— Почему сегодня о нём ничего не сказал? — гневно шиплю на паука.

— Когда? У тебя было на это время? Ты итак была на грани обморока.

Да он прав, сегодня был очень трудный день. Я соглашаюсь с Паулисом и киваю головой.

— Сейчас займёшься медитацией для раскрытия энергетических каналов. Тебе необходимо в ближайшее время погасить болевой эффект. Я сейчас буду заниматься с тобой.

— Хорошо, я согласна, — одобряю слова мохнатика.

Хотя я бы сейчас с удовольствием приняла душ, расспросила бы Паулиса об этой планете и острове Презрения, а потом бы осмотрелась в этой комнате. Мне нужно собрать больше информации о том, где я нахожусь, чтобы хоть в чём-то быстрее разобраться.

— Кстати, я ничего интересного не смог прочитать в мыслях Эстер. Она кроме посещения бала и обольщения принца Филиппа больше ни о чём не думает, — иронично добавляет мой осведомитель.

В этот момент в дверь постучали.

— Золина, к тебе можно? — слышу за дверью голос Эстер.

— Легка на помине, — шепчу Паулису.

— Можно, заходи! — приглашаю сестрицу.

— Ты ещё не спишь? — открывая дверь, спрашивает она и беспокойно озирается по сторонам.

— Нет, я тебя жду, — отвечаю ей и мне интересно, что же такого она мне хочет сообщить и почему так напряжена.

Эстер плотно закрывает за собой дверь, чтобы никто не вошёл и начинает говорить шёпотом, чтобы никто не подслушал.

Мне становится вдвойне интересней.

Эстер хочет рассказать мне какую-то тайну, не иначе.

— Золюшка! — она взволнованно начинает шептать и замирает.

Оборачивается на дверь, на цыпочках подбегает к ней и резко распахивает её.

За дверями никого нет и она облегчённо выдыхает.

Я её не тороплю. Эстер сама должна начать говорить, я лишь спокойно смотрю на неё и надеваю радушную маску на лицо.

— Золюшка! Умоляю тебя! Только ты сможешь мне помочь! — обречённо шепчет сестрица и снова испуганно оборачивается на дверь.

— Не волнуйся, Эстер! Если я смогу тебе чем-то помочь, то я обязательно это сделаю, — уверенно отвечаю ей и присаживаюсь на диван.

Жестом приглашаю её последовать моему примеру.

Она подходит ближе ко мне, присаживается на диван рядом со мной и берёт мою ладонь в свои ледяные ладони. Мне становится холодно и неприятно от её прикосновения. Я стараюсь аккуратно незаметно вытащить руку из захвата и поправляю этой рукой волосы, выбившиеся из причёски.

Эстер начинает дрожать и её состояние передаётся мне.

Я взволнованно смотрю на неё и руками обнимаю себя, скрещивая их на груди.

Эстер очень взволнованна и напряжена. Она не замечает что со мной что-то не то происходит. Вскакивает с дивана, снова подбегает к двери и распахивает её.

За дверью никого нет…

— Эстер! Что случилось? Ты кого-то боишься? — стараюсь спокойно спросить её.

— Я не знаю, как тебе об этом сказать, — Эстер начинает смущённо говорить и её голос дрожит.

— Давай пока отложим эту тему. Я понимаю, что ты ещё не готова к разговору, — хочу хоть на время успокоить девушку и задать ей волнующий меня вопрос.

— Ты любимица маменьки и поэтому знаешь обо всём, — начинаю доброжелательно говорить. — Скорее всего первых детей любят больше, чем последующих, — пытаюсь в её глазах оправдать маменьку.

Эстер после моих слов немного успокаивается и гордо вскидывает подбородок.

— Ты права, Золина. Но не только поэтому маменька любит меня больше, чем вас с Иванной, — неожиданно заявляет она и смотрит на меня с превосходством.

Стараюсь подавить шоковое состояние и делаю непроницаемое лицо.

— А что есть другая причина? — удивлённо спрашиваю Эстер и надеюсь услышать правду. — Вот меня маменька не любит совсем и я не понимаю почему? — растроенно говорю ей, пытаясь у девушки вызвать сочувствие или жалость. Хочу вывести Эстер на эмоции. — Может ты мне об этом расскажешь, сестрица? — умоляющим голосом прошу её.

Но Эстер непробиваема и лишена напрочь сочувствующих эмоций!

— Это не моя тайна! — словно очнувшись, резко отвечает мне. — Я не могу тебе её рассказать, — категорично говорит эти слова и снова оглядывается по сторонам.

— Дожимай её! Пусть расскажет. Шантажируй её, действуй заклинаниями, делай всё что сможешь… Эстер всё знает, — ментально требует Паулис.

Я и сама понимаю, что другого случая может не предвидеться.

Только Эстер замыкается в себе, молчит и исподлобья смотрит на меня.

Наступает напряжённая тишина и нужно срочно что-то предпринимать.

— Падай скорее в обморок! — ментально советует Паулис.

— Зачем? — не понимаю его. — Что ты придумал?

— Делай, что сказал! Некогда объяснять! — приказывает мохнатик и больно дёргает за волосы.

Я ойкаю, хватаюсь за голову, накрываю рукой паука, чтобы не свалился. Картинно закатываю глаза и, как мешок, падаю на бок.

— Пусть они за тебя испугаются. Эстер останется рядом с тобой. Она не сделала того, что задумала. Я тебя буду страховать. Убери сейчас же руку с моей головы, — нервно командует Паулис и я сразу убираю руку.

Эстер вскакивает с дивана и бежит к двери.

— Маменька! Маменька! — распахивая двери, обеспокоенно закричала Эстер. — Золине стало плохо! Нужно вызвать лекаря.

— Три монетку, пока никто не видит! — напоминает паук и я подчиняюсь.

— Что случилось? — спрашивает родительница, подбегая к Эстер.

— Я не знаю что с ней. Золина закатила глаза и потеряла сознание, — она объясняет маменьке причину моего обморока. — Вызывайте скорее лекаря. Вдруг с ней что-то серьёзное?

— Эстер! Что ты паникуешь? — маман жестом останавливает поток взволнованных слов сестрицы. — Ничего с ней не случится, — уверенно произносит родительница,

— Ни один мускул не дрогнул на её лице, — ментально шепчет мне паук и недовольно хмыкает.

— Давай вместе переложим её на кровать. Наверно, вечером она переела, вот и стало ей плохо! — сокрушается маман. — Ты видела сколько она съела за ужином?

— Я не приглядывалась, не совала нос в чужую тарелку! — отмахивается от неё Эстер. — Мне всё равно кто сколько съел!

— Раньше она столько не ела!

— Маменька, вы