Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Зачем?
– Случается, что, желая спрятать вещь, снимают доску со стола или другой подобной мебели, выдалбливают в ножке углубление, прячут туда вещь и помещают доску на старое место. Для той же цели служат иногда ножки кроватей.
– А разве нельзя узнать о пустоте по звуку? – спросил я.
– Никоим образом, особенно если дыра заполнена ватой. К тому же нам приходилось действовать без шума.
– Но вы, безусловно, не могли снять или разломать все вещи, в которых письмо могло быть скрыто таким способом. Письмо можно свернуть в трубочку не толще вязальной иглы и спрятать… ну, хоть в резьбе стула. Не могли же вы разбирать по кусочкам все стулья.
– Разумеется нет; но мы сделали лучше – мы осмотрели все стулья, всю мебель, каждую палочку, каждую отдельную планку с помощью микроскопа. Малейшие следы недавней работы не ускользнули бы от нас. Частица опилок от бурава бросилась бы в глаза, как яблоко. Ничтожная царапинка, трещинка в местах соединения планок – заставила бы нас взломать вещь.
– Полагаю, что вы осмотрели и зеркала между рамами и стеклом, обыскали постели, постельное белье, ковры, шторы?
– Само собой; а осмотрев таким образом все вещи, принялись за самый дом. Мы разделили его на участки, пронумеровали их, чтобы не пропустить ни одного, и осмотрели таким же порядком, с помощью микроскопа, каждый квадратный дюйм этого и двух соседних домов.
– Двух соседних домов? – воскликнул я. – Однако же, пришлось вам повозиться!
– Да, но и награда обещана колоссальная!
– А землю вокруг домов тоже осмотрели?
– Она вымощена кирпичом. Осмотр не представлял особенных затруднений. Мы исследовали мох между кирпичами и убедились, что он не тронут.
– Вы, без сомнения, осмотрели также бумаги и библиотеку Д.?
– Конечно; мы осмотрели каждый портфель, каждую папку; каждую книгу перелистовали с начала до конца, а не ограничились одним встряхиванием, как делает иногда полиция. Измеряли толщину переплетов и осматривали их в микроскоп самым тщательным образом. Если что-нибудь было бы запрятано там, мы бы не смогли не заметить. Некоторые из книг, только что полученные от переплетчика, тоже были осторожно исследованы тонкими иголками.
– Вы исследовали полы под коврами?
– Без сомнения. Мы снимали ковры и осматривали доски под микроскопом.
– Обои?
– Тоже.
– Вы заглянули в подвалы?
– А как же!
– Ну, – сказал я, – значит, вы ошиблись; письмо не спрятано в квартире.
– Боюсь, что вы правы, – отвечал префект. – Что же вы мне посоветуете, Дюпен?
– Возобновить обыск.
– Это совершенно бесполезно, – возразил префект. – Я головой поручусь, что письма нет в квартире.
– Лучшего совета я вам не могу дать, – сказал Дюпен. – У вас, конечно, есть точное описание письма?
– О да! – тут префект достал из кармана записную книжку и прочел подробнейшее описание внутреннего и особенно внешнего вида пропавшего документа. Вскоре после этого он ушел в таком угнетенном состоянии духа, в каком я еще никогда не видал этого господина.
Месяц спустя он нанес нам вторичный визит и застал нас за прежним занятием. Усевшись в кресло и закурив трубку, он начал болтать о том о сем. Наконец я спросил:
– Что же с украденным письмом, любезный месье Г.? Я думаю, вы убедились, что накрыть этого министра не легко?
– Да, черт его дери! Я еще раз произвел обыск, но, как и ожидал – без успеха.
– Как велика награда? – спросил Дюпен.
– Огромная! Очень щедрая награда – точной суммы не назову, но скажу одно: я лично выдал бы чек на пятьдесят тысяч франков тому, кто доставил бы мне это письмо. Дело в том, что необходимость вернуть письмо с каждым днем чувствуется все сильнее и сильнее. На днях награду удвоили. Но даже будь она утроена, я не могу сделать больше того, что сделал.
– Ну, знаете, – протянул Дюпен, попыхивая трубкой, – думаю… мне кажется, месье Г., вы еще не все сделали, не все испробовали. Вы могли бы сделать больше, думается мне, а?
– Каким образом?
– Видите ли – сказал Дюпен, выпустив облако дыма. – Вы могли бы… – сделал затяжку. – Посоветоваться кое с кем, а? – сказал он, выдыхая очередное облако дыма. Вы помните шутку о докторе Абернети[58]?
– Нет; черт с ним, с Абернети!
– Разумеется! Черт с ним совсем! Но один богатый скряга вздумал как-то вытянуть из Абернети бесплатный медицинский совет. Вступив с ним для этого в разговор где-то на вечере, он описал свою болезнь под видом болезни вымышленного лица. «Вот какие симптомы, – сказал он в заключение, – что бы вы ему посоветовали, доктор?» – «Что бы я посоветовал? – отвечал Абернети. – Посоветоваться с врачом!»
– Но, – сказал префект, слегка покраснев, – я готов заплатить за совет. Я действительно дам пятьдесят тысяч франков тому, кто поможет мне найти письмо.
– В таком случае, – сказал Дюпен, отодвигая ящик письменного стола и доставая чековую книжку, – вы можете сейчас же выписать чек. Как только он будет готов, я вручу вам письмо.
Я остолбенел. Префект был точно громом поражен. В течение нескольких минут он оставался нем и недвижим, разинув рот, выпучив глаза и недоверчиво уставившись на моего друга; потом, опомнившись, схватил перо, после некоторых колебаний и изумленных взглядов, написал чек и протянул его через стол Дюпену. Последний внимательно пробежал глазами чек, спрятал его в записную книжку, затем открыл escritoire[59], достал письмо и подал префекту. Полицейский схватил его вне себя от радости, развернул дрожащими руками, пробежал глазами и, ринувшись как сумасшедший к дверям, исчез, не сказав ни единого слова с той минуты, как Дюпен предложил ему подписать чек.
Когда он ушел, мой друг приступил к объяснениям.
– Парижская полиция, – сказал он, – превосходная полиция в своем роде. Она настойчива, изобретательна, хитра и знает тонкости своего дела. Когда месье Г. описал мне обыск в доме министра, я ни минуты не сомневался, что исследование было произведено безукоризненно – для такого рода исследований.
– Для такого рода исследований?
– Да. Принятые меры были не только лучшие в своем роде, но и исполнены в совершенстве. Если бы письмо было спрятано в районе их исследований, эти молодцы, без сомнения, нашли бы его.
Я засмеялся, но он, по-видимому, говорил совершенно серьезно.
– Итак, – продолжал
