– «Макияж, макияж!..» – Лариса Степановна посмотрела на себя в зеркало. – И каждый день с ним возиться? Не проще ли было сделать татуаж? – Она поправила прическу и выдернула седой волос из копны темно-каштановых волос. – Я, Оля, хотела с тобой посоветоваться…

С удивлением взглянув на пожилую актрису, Красная Шапочка процокала каблуками к двери, но остановилась.

– Посоветоваться? О чем?

– Марья Иванна, соседка моя, – продолжала напевно говорить Сказительница, нарезая огурцы и зеленый лук. – Стала из мужа веревки вить, хотя раньше он ее поколачивал! – Лариса Степановна от возбуждения повысила голос и подняла указательный палец. – А знаешь, кто ей помог?! Ботокс! Она вколола себе пару укольчиков красоты и помолодела на десять лет. Муж родной не узнал! Утром побежал в церковь, к батюшке, грехи исповедовать. Мол, так и так… выпил крепко вчера вечером, но на супружеский долг силы остались. Сегодня проснулся, а рядом – чужая женщина, сильно похожа на младшую сестру супруги… Так, опять я с темы сошла. Надо бы и мне сделать подтяжку лица, и груди, и… – Она покосилась на свои мощные бедра и зад, похожий на круп кобылы. – Оля, как ты думаешь, на каком месте кожа более качественная? На подбородке или на бедрах?

– Лариса Степановна, а зачем тебе это знать? – заинтересовалась Красная Шапочка.

– Так я хочу не только помолодеть, но и новую сумочку соорудить! – Подхватив закипевший электрочайник, Сказительница долила кипяток в чашку. – Кофе будешь?

– Кофе потом, мне сначала надо… – Красная Шапочка кивнула на окно. – Туда. А сумочка тут при чем?

– Ой, как все запущено… Да, Оля, не ожидала я, не ожидала. Как это, при чем? – Актриса положила на кусок хлеба сначала сыр, а затем колбасу. – А срезанную кожу, что, в помойку выбрасывать?

«Ничего себе! Вот это хозяйственность! Не всякий догадается, что трусы по истечении срока годности надо использовать как тряпку, а кожа, оставшаяся от круговой подтяжки, сгодится на сумочку…» – пришел в восторг Разумей Занудович.

– На сумочку не хватит, только на кошелек, – серьезно ответила Красная Шапочка, надевая шляпу. – Я знаю. У меня и Матушка, и ее подруги, все прошли через подтяжку.

За окном стали раздаваться непривычные звуки – ухание и стук, ухание и стук, и так постоянно. Взглянув наружу, Красная Шапочка так и застыла с глазами, какие бывают обычно только у сушеной рыбы, потребляемой с пивом, или у Плотвы на экзамене по культуре речи. На дворе, возле бани, творилось нечто невероятное. Волк колол дрова. Но выглядело это цирковым номером.

Он стоял, расставив ноги на ширине плеч, и тренировочные штаны, спущенные до бедер, открывали накаченный живот «в кубиках». С голым торсом, по рельефности плеч и рук достойным быть продемонстрированным в любой мужской качалке, но с головой волка, переходящей в шею. Именно на шее волчья часть заканчивалась, и только повышенная волосатость на груди сочеталась с волчью сущностью.

Из наваленных горой и распиленных на полуметровые поленья Волк выбирал самые толстые и крючковатые, ставил их на колоду и, размахнувшись, с одного удара разбивал их колуном на длинной ручке. Он мастерски, еще на лету подхватывал одно из толстых поленьев и легко разбивал. С одной стороны скопились дрова-четвертушки, с другой – половинки поленьев. Их Волк расщелкал в две минуты.

– Прекрасная физическая форма у данной особи. «В здоровом теле – здоровый дух», – сказал еще Ювенал в первом веке нашей эры, – с некоторой завистью пробормотал Разумей.

– Силища какая! – восхитилась Девочка-девочка. – Именно такими бывают настоящие мужчины, да? И настоящие волки, наверное, тоже.

Но всех перебила Внутренняя Богиня, сложившая крылышки за спиной, а ручки перед собой в молитвенном жесте:

– Кто ж его, чудовище такое, полюбит? – и судорожно вздохнула, вглядываясь в идеальное тело и очаровательную морду хищника.

После сортира типа «нужник», в который Красная Шапочка только заглянула и тут же с ужасом закрыла, примостившись неподалеку в лопухах, наконец дело дошло до умывания.

Умывальником оказался точащий из стены железный кран, перевязанный изолентой и паклей, над эмалированным тазом, стоящим на облезлой табуретке. Додуматься об умывальнике на кухне Красная Шапочка не могла – не было опыта.

Нащупав кран, девушка быстро приподняла поля шляпы и плеснула на себя ледяную артезианскую воду. И тут завизжала так, что даже петух перестал кукарекать – призадумался – неужто, соперник появился? Несомненно, это было ее деревенское крещение. Никогда раньше Оленька не чувствовала себя столь беспомощной. Шагнув назад, она опрокинула на себя таз, в котором булькала мыльная вода, оставшаяся после предыдущих умываний. Это было уже слишком! Закрыв лицо полотенцем, Красная Шапочка бросилась обратно в дом, но оступилась на первой ступеньке и грохнулась прямо перед самым порогом, ударившись плечом и коленкой.

Волк, складывающий дрова в поленницу и, посмеиваясь, наблюдающий за комическими передвижениями Шапочки в ночнушке, в туфлях на каблуках и в съехавшей на нос шляпе, мигом подскочил к ней и стал успокаивать: «Ничего, до свадьбы заживет, скоро будешь, как наш Суворов, кричать при пробуждении «Ур-раа!» Давай руку, помогу тебе встать!»

Но от «жертвы» он дождался другого:

– Видеть тебя не хочу! Предатель! Обманщик! Не-на-ви-жуууу… Ходил-ходил на балу в маске, притворялся Принцем, на танец пригласил… И что? Кем ты оказался в итоге? Волком! Простым Серым Волком!

– Оля, ты чего? – Почесал за ухом Серов-Залесский. – Головой ударилась, что ли? Какой бал? Какая маска? Какой принц?

– Ай, тебе этого не понять! – махнула рукой Красная Шапочка и попыталась привстать, но, ослепленная агрессией, не заметила перил и со всего маху ударилась лбом о деревяшку. После чего, не изменяя своей манере, потеряла сознание.

Наблюдая в прямом эфире «33 несчастья Красной Шапочки», Волк был готов и плакать, и смеяться.

– Бедняжка, – пробормотал он, – совсем к жизни не приспособлена. Кто же такую полюбит?!.

С этими словами он нежно подхватил Красную Шапочку на руки и понес в дом.

Если бы какой-нибудь кинокритик видел сейчас эту пару, то немедля номинировал бы сцену на «Оскара». Они были идеальны. Она – наконец замолчавшая – такая прекрасная в своей слабости. Он – такой сильный, такой надежный! О, они были созданы друг для друга, как Бивис и Батхед, как Том и Джерри!.. Как Серый и Анна. Но увы, увидела их только Сказительница из окна.

– Ну что, будем лечить, или пускай живет? – сострила она при виде пострадавшей, занесенной дом. Сказительница не оценила всей романтической красоты картины. – Совсем девица от рук отбилась. Если она с такими травмами только до умывальника дошла, то что же дальше будет? Реанимация? Да-а. Тяжелый случай, – Лариса Степановна вздохнула. – Сейчас рану обработаем, а ты пока приведи ее в чувства… И хватит держать, клади на кровать и начинай оказывать первую помощь!

Уложив девушку, Волк вгляделся в ее бледное лицо.