была знать, что это было. Шахта впереди расширялась, гладкие стены изгибались по обе стороны от нее, и она едва могла разглядеть что-то ожидающее там, темное и приземистое, с изгибами и углами. Какая-то машина. Это мог быть генератор или очиститель воды.

Это не было ни то, ни другое.

Это была транзитная капсула, достаточно большая, чтобы перевозить как груз, так и пассажиров, по форме напоминающая толстый контейнер с тупым концом, с дверями и грузовыми люками в его изогнутых боковых стенках. Воспоминание кольнуло Чику. В первые дни путешествия они передвигались в таких контейнерах, как этот, но через пятьдесят или семьдесят пять лет после отлета вся внутренняя транзитная сеть Занзибара была разобрана и законсервирована. Каким-то образом инженеры упустили из виду этот модуль вместе с забытой системой подземных туннелей Травертина.

Капсула опиралась на тройные индукционные рельсы, расположенные вокруг уширенного вала с разнесением в сто двадцать градусов. Они сияли чистотой и холодом, простираясь вдаль настолько, насколько мог осветить фонарь на ее шлеме. Через равные промежутки вдоль туннеля светились концентрические красные круги.

Это было неправильно. Она могла смириться с тем, что в строительных журналах была забыта и опущена незначительная деталь истории "Занзибара". Но этот туннель был огромен, и наличие транзитной капсулы наводило на мысль, что он продолжался на некоторое расстояние. И капсула была достаточно большой, чтобы вместить почти все, что Чику могла себе представить.

Она дотронулась рукой до ее бока. Сквозь перчатку она ощутила вековой холод и тишину, как будто этот стручок ждал здесь, выжидая своего часа с монументальным терпением. Она также чувствовала легчайшую дрожь ожидающей мощности, как будто она все еще была под напряжением, все еще потребляла мощность от индукционных рельсов. Они заканчивались здесь, с большими угловыми буферами на концах, предназначенными для остановки прибывающей капсулы. Эта благополучно остановилась в паре метров от буферов.

Чику прошла до конца, обращенного в туннель, где сходящиеся линии рельсов отсвечивали медными тонами. Капсула была запечатана. Она провела рукой по едва заметному овальному контуру передней пассажирской двери, задаваясь вопросом, кто в последний раз путешествовал в этом транспортном средстве - возможно, кто-то еще на борту "Занзибара" или один из архитекторов голокорабля, завершающий свой последний осмотр перед включением центрального привода.

Очертания двери засветились от ее прикосновения, светясь неоново-фиолетовым на фоне черной поверхности капсулы. Чику непроизвольно сделала шаг назад, когда дверь выпятилась из своего углубления и скользнула в сторону вдоль корпуса.

Чику уставилась на пространство кабины. Приглушенный свет и расположение глубоких сидений с мягкой обивкой придавали интерьеру теплый и располагающий вид. Сейчас в туннеле был вакуум, но обычно пассажиры поднимались на борт в условиях полного давления.

Чику ничего не могла с собой поделать. Она вошла в сияющую кабину и заняла одно из кресел, которое выглядело совершенно новым. Здесь не было никаких органов управления, о которых можно было бы говорить, только наклонная консоль под изогнутым передним окном. Подсвеченная трехмерная карта транзитных маршрутов голокорабля, казалось, парила под глянцевой черной поверхностью консоли. Чику сравнила это со своими воспоминаниями. Хотя базовое расположение камер было исправлено с момента запуска, соединения претерпели несколько изменений. На протяжении многих лет жители "Занзибара" навязывали скрупулезно логичным замыслам архитекторов выполнимые, удобные для людей решения. Основные маршруты, задуманные как жизненно важные магистрали, вышли из употребления, в то время как ряд второстепенных маршрутов оказались значительно более популярными. Самые прямые маршруты между палатами не всегда были предпочтительными, и с годами карта перерисовывалась и упрощалась, когда удалялись лишние ответвления.

Чику прикоснулась перчаткой к консоли, и один маршрут вспыхнул особенно ярко. Она попыталась разобраться в путанице соединительных линий, но узел был запутан. Однако он вел вперед, к переднему полюсу голокорабля. Чику заметила какие-то слова, парящие под поверхностью консоли, которых мгновение назад там не было.

Палата тридцать семь.

Последовала еще одна фраза, мягко пульсирующая.

Отправьте заявку на семейную генетическую верификацию.

Это, как предположила Чику, было все, до чего дошел Травертин. Он нашел капсулу, но заставить ее двигаться было выше его сил. Руководствуясь интуицией или исследованием, Травертин пришел к выводу, что он ждет возможности попробовать кровь Экинья.

Возможно, это было не более чем вдохновенной догадкой со стороны Травертина - уловкой, чтобы купить симпатию и поддержку Чику в судебном процессе, прежде чем ее можно будет подвергнуть проверке.

Был очень простой способ доказать это.

Палец Чику на мгновение завис над панелью, прежде чем она опустила его на расстояние вытянутой руки от поверхности. Она считала маловероятным, что машина сможет взять образец ее ДНК через ткань перчатки, но это был не тот шанс, которым она была готова воспользоваться. Она убрала руку от панели, не прикасаясь к ней, осторожно, как диверсант, отступающий от сработавшей бомбы.

А затем вышла из кабины обратно на пол туннеля. Через несколько секунд, почувствовав, что она уходит, дверь скользнула обратно на место. Контур запульсировал фиолетовым, а затем растворился в отсутствии швов.

Чику осталась заинтригованной. Было бы интересным упражнением посмотреть, где в конечном итоге окажется капсула, если бы она действительно была способна двигаться. Но одно было ясно. Куда бы, по мнению капсулы, она ни должна была направиться, это никак не могла быть тридцать седьмая камера.

Потому что такого места нет и никогда не было. В любой момент на борту "Занзибара" было всего тридцать шесть камер.

Даже ребенок знал это.

- Ты заставила меня ужасно поволноваться, - сказал Ной. Он стоял у школьных ворот, прислонившись к низкой белой стене и скрестив на ней руки.

- Я обещала, что не буду делать глупостей.

- Глупо это или нет, но ты сильно рисковала. Стоило ли оно того?

- Думаю, да. - Чику помолчала мгновение, затем добавила: - На самом деле, я не уверена. Часть времени я думаю, что должна вернуться, но большая часть говорит мне, что это может быть плохой идеей.

Они прибыли порознь, еще до того, как Ндеге и Мпоси разрешили уйти с уроков. Чику наблюдала, как учитель шел по крытому переходу между двумя школьными корпусами. Он нес растение в горшке, баюкая его, в то время как растение щекотало его подбородок.

- Было бы действительно плохой идеей держать это в секрете, - сказал Ной.

- Я еще не решила, в ту или иную сторону - мне нужно еще немного покопаться, прежде чем я приму решение. Я хочу, чтобы в моем распоряжении были все факты, прежде чем я доведу это до сведения Ассамблеи. Дело не в