— Тогда спрос взлетит и на ее книги.

— Это точно! Только она, возможно, не доживет до того, чтобы насладиться успехом.

— В этом вся загвоздка, — сказал Уимзи.

— А без обвинения, ареста и процесса над ней это будет только полсенсации.

— Именно. Но ведь вы, как искушенный автор детективов, придумаете какой-нибудь выход?

— Может быть. Во-первых, она могла бы обеспечить себе хитроумное алиби. Или, при известном вероломстве, свалить вину на кого-то еще. Или заставить всех думать, что ее друг покончил с собой.

— Это слишком расплывчато, — ответил Уимзи. — Как бы она это сделала?

— С ходу трудно сказать. Я подумаю и дам вам знать. Или же… о! Гениально!

— Что?

— Пусть у нее будет мономания — только не мания убийства. Это очень скучно, да и по отношению к читателю нечестно. Пусть будет человек, которому она страшно хочет принести пользу, — отец, мать, сестра, возлюбленный или какое-то дело, требующее больших денег. Она составляет в его или ее пользу завещание и дает себя повесить, зная, что после ее смерти деньги достанутся предмету любви. Ну как?

— Блестяще! — воскликнул Уимзи, увлекшись. — Но постойте. Ей ведь не дали бы вступить в наследство, разве нет? По закону преступник не получает денег.

— Вот черт! Вы правы. Она смогла бы передать только собственные деньги. Подарить или составить специальный документ… Придумала! Смотрите: если бы она сразу же после убийства написала, например, дарственную на свое имущество, это бы включало все — вместе с деньгами, которые отходят ей по завещанию ее друга. Тогда все досталось бы предмету любви — и, по-моему, в этом случае закон бессилен!

Она торжествующе посмотрела на Уимзи.

— Послушайте-ка, — сказал он, — вам нужно быть осторожнее. Вы сами не понимаете, что придумали. Но, согласитесь, сюжет отличный?

— Высший класс! Будете соавтором?

— Еще бы!

— Правда, боюсь, возможности не представится.

— Не смейте так говорить. Мы обязательно напишем вместе книгу. В конце концов, зачем я здесь, как вы думаете? Даже если бы я мог смириться с тем, что лишусь вашего общества, то лишиться шанса написать свою самую знаменитую книгу — ни за что!

— Но все, что вы успели сделать на данный момент, — это подбросить мне убедительный мотив для убийства. Сомневаюсь, что это нам сильно поможет.

— Зато я успел выяснить, что такого мотива у вас не было, — ответил Уимзи.

— Почему вы так решили?

— Если бы у вас был такой мотив, вы бы мне не сказали. Наоборот, незаметно сменили бы тему. А кроме того…

— Что?

— Я навестил мистера Коула в «Еримсби и Коул» и узнал, кто получит большую часть прибыли от книг Филиппа Бойза. И как-то не могу себе представить, чтобы он был предметом вашей любви.

— Не можете? — откликнулась Гарриет Вэйн. — Отчего же? Между прочим, я слепо обожаю все его подбородки.

— Если вам так нравятся подбородки, — сказал Уимзи, — я постараюсь отрастить себе парочку, хотя это будет очень нелегко. Главное, продолжайте улыбаться — вам это страшно идет.

«Все это замечательно, — подумал он, когда ворота закрылись у него за спиной, — веселая болтовня поднимает настроение пациенту, только вот не двигает нас вперед. А что, кстати, с этим Эркартом? В суде он выглядел вполне прилично, но тут никогда не знаешь наверняка. Стоит, наверное, заскочить к нему и немного поболтать».

Приняв такое решение, Уимзи отправился на Уоберн-сквер, однако там его ждало разочарование. Мистера Эркарта вызвали к больной родственнице. Дверь открыла не Ханна Вестлок, а полная пожилая дама — очевидно, кухарка, предположил Уимзи. Хорошо бы ее расспросить, но Уимзи подумал, что мистер Эркарт едва ли окажет ему радушный прием, если узнает, что из его слуг вытягивают какие-то сведения у него за спиной. Поэтому Уимзи ограничился тем, что поинтересовался, когда вернется мистер Эркарт.

— Точно не могу сказать, сэр. Насколько я понимаю, зависит от того, как эта больная леди будет себя чувствовать. Если ей станет лучше, мистер Эркарт сразу вернется, потому что у него сейчас вроде бы очень много дел. А если она скончается, то он, конечно, задержится, чтобы разобраться с имуществом.

— Ясно, — сказал Уимзи. — Так неудобно получается — видите ли, у меня к нему довольно срочное дело. Не могли бы вы назвать мне его адрес?

— Извините, сэр, но я не уверена, что мистер Эркарт это бы одобрил. Если вы по деловому вопросу, сэр, можете обратиться за сведениями в его контору на Бедфорд-роу.

— Большое спасибо, — ответил Уимзи, записывая номер. — Я зайду в контору — может быть, мне даже не придется беспокоить мистера Эркарта.

— Да, сэр. Как мне передать, кто заходил?

Уимзи протянул ей свою карточку, подписав сверху: «In ге[37]Г. У. Вэйн», и добавил:

— Но ведь есть вероятность, что мистер Эркарт вернется совсем скоро?

— Да, сэр. В прошлый раз он уезжал всего на пару дней, хвала милосердному провидению, ведь как раз тогда бедный мистер Бойз так ужасно скончался.

— О да, — согласился Уимзи, радуясь, что тема всплыла сама собой. — Могу себе представить, какое это было страшное потрясение для всех вас.

— Да вы знаете, я до сих пор стараюсь об этом не думать, — сказала кухарка. — В доме умирает джентльмен, да еще от отравления, а я, значит, готовила ужин — это, в общем, может навести на всякие мысли.

— Но ведь ужин был ни при чем, — великодушно заметил Уимзи.

— О да, сэр, и мы это доказали честь по чести. Чтобы у меня на кухне и вдруг что пошло не так — да никогда в жизни! Но людям ведь только повод дай — сразу пойдут разговоры. На самом деле не было ни одного блюда, которое бы не попробовал хозяин, а потом и мы с Ханной, и уж как я этому рада, вы не представляете.

— Да уж, понимаю, — сказал Уимзи, раздумывая, о чем ее спросить дальше, но тут их беседу прервал пронзительный звонок со стороны кухни.

— Это мясник! — всполошилась кухарка. — Простите, сэр, мне нужно идти. Горничная слегла с простудой, и я все утро кручусь одна. Я передам мистеру Эркарту, что вы заходили.

Кухарка закрыла дверь, а Уимзи отправился на Бедфорд-роу, где его принял немолодой клерк и без лишних вопросов сообщил ему, по какому адресу можно найти мистера Эркарта.

— Вот адрес, милорд: миссис Рейберн, Эпплфолд, Уиндл, Вестморленд. Но не думаю, что он долго там пробудет. Могу ли я вам чем-то помочь в данный момент?

— Нет, спасибо. Видите ли, я хотел переговорить с самим мистером Эркартом. Это касается его безвременно скончавшегося кузена, мистера Филиппа Бойза.

— В самом деле, милорд? Такая трагедия. Мистер Эркарт был глубоко потрясен, тем более что все произошло у него в доме. А какой приятный молодой человек был мистер Бойз. Они с мистером Эркартом очень дружили — когда это случилось, ему пришлось нелегко. Вы присутствовали на слушании, милорд?