Полковник в замешательстве покачал головой:

– Ну, возможно, и среди большевиков есть люди.

Когда нам подогнали грузовики для возвращения в группу, русских, остававшихся в нашем отряде, мы взяли с собой. По дороге я поинтересовался у русского сержанта, что он думает о ситуации, когда мы выдали себя за русских, и он сказал:

– Умно, ничего не скажешь. Если бы хоть легкое сомнение закралось мне в голову, я бы никогда не принял смену караула. – Затем он добавил жестко: – А вообще, кто ж станет спорить с пограничниками. Нас могут и плеткой хлестануть, если кто станет задавать глупые вопросы. Одного того, что вы одеты в нашу форму, было уже достаточно.

Большую часть обратного пути я проспал, не обращая внимания, что мы едем по тем же дорогам, над которыми пролетали прошлой ночью. Я не чувствовал практически ничего: ни напряжения, ни беспокойства. Все было безразлично, кроме того, что мы возвращаемся к месту, где можно поесть, выспаться и отдохнуть по-человечески. Поездка длилась всего четыре часа, и уже к трем мы подъехали к штабу. Русских собрали вместе и отправили в Германию, где они должны были присоединиться к новой русской армии под командованием генерала Власова.

Заслуженный отдых, которого мы ожидали, не состоялся. С латвийской границы в штаб прибыл бригадный генерал, и шум, поднятый его людьми, совершавшими маневры на грузовиках, лязг пулеметов, которыми они были гружены, могли бы оживить даже мертвого. К тому же наш третий отряд до сих пор не вернулся, и мы не на шутку беспокоились. Если они смешались с отрядами отступающих русских, то у них практически не оставалось шансов. Прошли сутки, и я стал терять последнюю надежду на их возвращение.

На следующее утро вернулись те, кто остался. Старший по званию подошел ко мне и доложил о своем прибытии, как того требовал устав. Но меня совсем не интересовало то, что он говорил.

– Сколько из вас вернулось назад? – тихо спросил я.

Он посмотрел мимо меня ничего не выражающим взглядом:

– Семь.

Не скрывая горечи в голосе, я узнал, что случилось с остальными, и он произнес без эмоций:

– Убиты. – Затем, медленно проговаривая слова, он продолжил: – Как ты знаешь, мы отбивались до последнего. Но что могут сделать тридцать человек против тысяч. Мы старались держаться как могли, но их танки неумолимо надвигались на нас. В конце концов они просто раздавили всех всмятку.

– Что еще было? – спросил я охрипшим голосом.

– Мы беспрепятственно уничтожили большинство оружейных складов в лесах, а также перерезали кабели, обеспечивающие сообщение с армейскими штабами, и еще лишили коммуникаций отряды, охраняющие Таурогген.

– Ладно, сейчас тебе лучше прилечь отдохнуть.

Как только он ушел, я спустился в радиорубку и, превозмогая боль в желудке, послал телеграмму-молнию в Рейхсканцелярию:

После я часа два бродил там, где совсем недавно они жили, у тех машин, которыми они пользовались. Возможно, этого и следует ждать на войне. К этому нас готовили, но эти ребята даже не успели побыть молодыми.

Уже давно наступил полдень, а грохот орудий вдалеке все еще сотрясал воздух. Подошел Вилли:

– Двадцать три новых бойца присланы из Погегена к нам в помощь. – Я кивнул, и он продолжил: – Также получен приказ от Верховного главнокомандующего немедленно двинуться на перекресток Шяуляй-Рига, где нас встретят люди из дивизионного штаба «Гроссдойчланд».

– Что? – закричал я. – Может, мы еще поженимся с ними?

Вилли ухмыльнулся:

– Наверняка это выглядит похожим на то.

После того как были отданы последние распоряжения, в грузовик, отправляющийся на аэродром, погрузили новичков, и я скомандовал Вилли приготовиться к немедленному отправлению. Обед на полевых кухнях еще дымился, поэтому мы решили перекусить перед тем, как отправимся в путь. В этом плане нам везло, так как было положено есть три раза в день и еда всегда была горячей. Штурмовые орудия выстроили на дороге, за ними располагались пушки 88-го калибра, а на грузовиках имелся целый арсенал стрелкового оружия. В течение двух часов была сформирована колонна, готовая двинуться в путь, и скоро появился грузовик, который привез новичков вместо погибших ребят. Построившись в ряды, они смотрелись совсем мальчишками, но суровость, которую выражали их лица, говорила о том, что они прошли ту же самую школу, что и мы. Но, чтобы убедиться в этом окончательно, я командным голосом спросил одного из лейтенантов:

– Из какого подразделения вы прибыли?

– Из 3-го прусского подразделения военно-морских сил.

– Этого достаточно, – оборвал я его. – Как владеете русским языком?

Честно глядя мне в глаза, он ответил:

– Мы русские.

– Хорошо, – улыбнулся я, – это нам и нужно.

Фукс, Вилли и другие указали им их места в строю, затем Вилли занял место в штабном автомобиле с флагом во главе колонны, а Фукс сел рядом на водительское место. Я послал одного из водителей вперед, сам занял место в свободной машине, дожидаясь, пока проедет вся колонна, а потом устремился за ними, глотая оседающую пыль.

Двигаясь со скоростью пятьдесят километров в час, вереница машин поехала прямо, и вскоре мы поняли, что именно эта дорога была показана в документальном фильме, та дорога, которую мы знали как свои пять пальцев. В месте пересечения границы асфальтированная дорога перешла в разбитую, усыпанную мелким гравием, и теперь мы тряслись по ней, а столбы поднимающейся из-под колес пыли казались ужаснее, чем копоть и смог во время боя в бункерах. Все время в другом направлении двигались бесконечные колонны с русскими пленными. Я не сомневался, что наши продолжают наступление.

Кроме нашего отряда, в восточном направлении двигались еще сотни тысяч немецких солдат и автомашин. Мы втиснулись между двумя колоннами и теперь могли ехать с минимальной скоростью. Скорее мы не ехали, а ползли. Немецкие самолеты кружили, то набирая высоту, то вновь снижаясь, готовые в случае надобности оказать поддержку войскам. Наблюдая за ними, я чувствовал желание узнать, сколько продлится война, на какой период нас оставят под командованием «Гроссдойчланд» и как долго мы будем вынуждены работать на них, выполняя их смертоносные приказы.

Никогда ранее мне не доводилось видеть такого скопления войск. Позднее я узнал, что полтора миллиона солдат двигались по этой дороге, имея целью нападение на Советский Союз.

Вскоре это монотонное движение среди двух других колонн стало просто невыносимым, и я велел Гансу, своему водителю, обогнать другие машины и вырваться вперед. Когда мы проезжали автомобиль, где сидел Вилли, я приподнялся на переднем сиденье и выкрикнул:

– Следуй за мной!

Машины, следовавшие впереди, ехали так медленно, что я начал буквально пробиваться, пытаясь идти на обгон, но дорога была узкая, а по встречной полосе нельзя было ехать, так как по ней шла бесконечная череда санитарных машин. Поэтому, слегка подталкивая Ганса локтем, я вынудил его съехать с дороги и продолжать путь прямо по полю.